Море уходило вдаль и словно бы вниз, хотя я знала, что подобное невозможно.
Оптическая иллюзия, да…
И солнце, которое замерло огненной точкой, будто кто-то оставил на синем холсте желтую каплю. Ни облачка, ни тучи. Значит, стоит ждать шторма. Он всегда приходит на смену тихим дням.
— Красиво, — согласилась я, склонив голову.
Мой старший брат… а он давно уже разменял пятый десяток, выглядел именно так, как подобает эйту. И рыжие волосы, которые Корн собирал в длинный хвост, нисколько не портили образа.
Черты лица резковаты.
И ничего-то похожего… разве что взгляд знакомый весьма. Менно тоже вот так смотрит на новых покупателей, не способный решить, можно ли верить им на слово или надежнее будет просить деньги вперед… и вот этот нос острый, словно клюв. У меня такой же. А веснушки… разве у эйтов бывают веснушки?
— Мне жаль, что мы не познакомились раньше, — Корн снял перчатку и протянул руку. Мою он осторожно пожал, будто опасаясь причинить боль. — Так уж получилось… когда-то я был моложе, злее…
— И вам не нравилось…
Море с шелестом пробиралось по песку, вязло и отступало, оставляя влажные бурые пятна.
Корн склонил голову.
— Мне случилось быть знакомым с вашей матушкой. Вы на нее не похожи. Зато весьма похожи на мою бабку… то есть нашу бабку. Когда-нибудь я покажу вам родовой портрет.
— Зачем?
Я больше не испытывала страха, равно как и смущения. Не убьет же он меня, в конце-то концов… разве что с острова выставит, чтобы не доставляла проблем.
— Потому что ты имеешь право, — он наклонился и поднял кривоватую ракушку. — К сожалению, понимание некоторых вещей приходит тогда, когда изменить что-либо не представляется возможным. В свое время я выступил категорически против брака отца с… булочницей.
Ракушка легла мне в ладонь.
Странный подарок. Или не подарок вовсе?
— Мне казалось, что это деяние бросает тень не только на отца, но и на весь наш род… как же… репутация, которая складывалась веками, вдруг рухнет.
Я кивнула.
Репутация — дело такое. Хрупкое. С нею надо осторожно.
— Правда, теперь я понимаю, что репутация, которую способна обрушить подобная мелочь, ничего не стоит.
Ракушка была мокрой и облепленной песком.
— Наш род… — мне предложили руку, и я ее приняла. — Когда-то здесь жили лишь птицы… и те люди, которым нужен был маленький каменистый остров, до которого сложно добраться. Эти люди промышляли на торговых путях, а еще не брезговали дарами моря… позже возникла крепость. Не всем были по нраву некоторые наши привычки. Время от времени Эсбьерг пытались захватить, но…
