– А чего ты ждала? – вопросом ответил я. – Я не из тех, о кого вытирают ноги, малышка.
– Я не сделала ничего ужасного, – прошипела она.
– Я тоже, детка. – Ее слова зацепили меня окончательно, словно крючья под ребра, и потянули вперед, в безумие. Я просто подтащил ее к автомобилю, опустил на капот и навис сверху. – Любить ты можешь кого угодно, но всегда будешь вспоминать, как кончала именно от моих пальцев.
Ее руки уперлись в мою грудь, пытаясь оттолкнуть, но я лишь поймал их за запястья и зафиксировал за спиной:
– Я ведь говорил тебе, что схожу с ума, когда ты рядом? Говорил?!
– Убирайтесь к черту! – выкрикнула она и тут же была заткнута новым поцелуем.
Фел мычала что-то невразумительное мне в губы, а я уже скользил второй рукой вверх по ее лодыжкам, к коленям и разведенным в стороны бедрам.
– К чему все эти сопротивления, малышка? – прохрипел я, отрываясь на мгновение от поцелуя и сдвигая немного в сторону ткань ее трусиков. – Ты ведь хочешь этого?
– Нет! – она мотнула головой. – Я вас ненавижу!
– Тогда почему твои ноги согнуты, а белье мокрое? – Я провел пальцем по гладким лепесткам ее киски и сполна насладился стоном, который она попыталась сдержать. – Тебе ведь нравится, Фелс! Нравится все, что я делаю!
Я не спрашивал, я констатировал. Потому что невозможно ошибаться, когда девушка мучительно краснеет, отводит глаза и прекращает сопротивление, смиренно позволяя войти в нее указательным пальцем.
Фелс прикрыла глаза, стоило мне погрузиться в нее полностью, и закусила губы.
– Знай, милая, – прошептал я ей на самое ухо. – Все, что я с тобой делаю, никогда не сможет повторить он. Как бы ты его ни любила, он не сможет вот так…
Провел подушечкой большого пальца по клитору и немного надавил.
– И так тоже не сможет, – нарисовал восьмерку, размазывая липкие соки, сочащиеся из ее киски. – Но даже если повторит, то ты не будешь стонать так же, как сейчас.
Немного вытащив из Фел палец, я тут же вновь вошел до конца. С ее губ сорвался сладкий возглас. Пусть и без слов, но она просила еще, входить в нее снова и снова… И даже ноги расставила сильнее.
Но я покинул ее пределы, заставляя разочарованно выдохнуть и раскрыть глаза, чтобы услышать тихое:
– Ты знаешь, о чем нужно просить, Фелс… Попробуй убедить меня, детка, что хочешь еще…
Ее щеки вспыхнули алой краской, а я продолжал играть со складками у самых преддверий ее лона. Немного раздвигая губки, скользя по ним, теребя набухший бугорок, дразня своими возможностями и пьянея от этой власти.
