Винсент воспользовался моментом, чтобы пройти в сад.
– Я здесь, – крикнула ему Аманда. – Садовники прекрасно справляются со своей задачей.
– А вдруг вам что-то потребуется, – промямлил Винсент, подходя ближе.
– Вы же прекрасно понимаете, что помощь в моем похищении – само по себе преступление? Герцога, конечно, никогда не привлекут к ответственности, а вот вас могут.
– Вас никто не похищал. Вы сели в экипаж по собственной воле. А что касается законов, его светлость сказал, что вы никогда не станете обращаться в суд.
– Вот как?
Она попыталась вспомнить в деталях их вчерашний разговор в подвале. И вспомнила характеристику, которую Лэнгфорд дал ее поступкам.
Кажется, он употребил слово «противозаконный».
Неужели он обо всем догадался? Она не могла представить, каким образом. Но ведь что-то навело его на подозрения.
– Герцог, несомненно, заблуждался. Вы же не можете держать меня здесь до бесконечности, а когда освободите меня, первым делом я отправлюсь к судье и изложу все факты, свидетельствующие против вас. И тогда узнаете, что значит быть лишенным свободы.
Ее слова развеселили Винсента.
– Если вы пообещаете, что у меня будет такая же, как у вас камера и меня будут кормить самыми изысканными деликатесами, я помогу вам сбежать. Почему бы не насладиться роскошью, пока она сама идет вам в руки? Я бы не отказался.
– Тюрьма всегда остается тюрьмой независимо от того, какие там стелют простыни. А теперь оставьте меня. Невежливо столь явно проявлять недоверие. По крайней мере отойдите туда, где я не смогу вас видеть.
Винсент отошел на некоторое расстояние, но Аманда заметила, что он занял такое положение, с которого хорошо просматривались стены и ворота.
Винсент просто выполняет приказы Лэнгфорда. Ей же хотелось знать, что подвигло герцога отдать подобные приказы.
У нее появилась возможность потребовать объяснений несколько минут спустя, когда она заметила, что Лэнгфорд вышел из дома через застекленные двери. Как только он появился, Винсент направился в дом, а садовники куда-то испарились.
Герцог подошел к ней по дорожке, что вилась между цветочными клумбами. Мрачный. Жесткий. Не склонный к доверительному общению. Ей хотелось, чтобы его синие глаза сверкали как драгоценные камни, а не как льдинки. Ей так не хватало его улыбки.
«Ты и только ты виновата в его холодности».
Он сел рядом с ней на скамейку.
– Надеюсь, ты довольна, как здесь с тобой обходятся?
– Будь я гостьей, мне не на что было бы жаловаться.
