Он не думал ни о том, что нацисты могут выиграть войну, ни о том, что сам он может умереть – и его семья, и вся община. Не потому что не хотел себе этого представить, а потому что не мог. Папа́ был слишком хорош для этого мира. Выпавший из времени человек. Про него говорили, что он из прошлого. Но Ясмина считала, что он явился из будущего, из лучшего мира, просто заблудился в нашем веке.
– Тихо! Освободить помещение! Finito!
Охранник, не старше Виктора, принялся прогонять протестующих посетительниц раньше положенного. Они даже не успели обняться.
* * *
За ужином они рассказали Виктору о папа́, он подавленно молчал. Стыд, который испытывал за него отец, лег на Виктора тяжким грузом. От еды он отказался, так ничего и не сказав. И только на следующий день, когда они шли через Медину к отелю, прошептал Ясмине:
– Я сделаю кое-что.
– Что?
– Увидишь. Перед этими свиньями я не встану на колени.
– Мы можем рассказать папа́, что ты записался. Ему станет легче. Он приободрится.
– Нет, папа́ и его друзья преподнесли им на блюдечке наших лучших мужчин, они коллаборационисты. Мы не можем сотрудничать с врагом, мы можем только сопротивляться.
– Но что ты можешь? У нас кухонные ножи, а у них танки и самолеты.
– Я могу подложить бомбу. В «Мажестик».
– Ты с ума сошел?
– Почему? Все командование вермахта будет уничтожено разом!
– И мы тоже! Виктор, ты должен…
– Хватит говорить мне, что я должен!
Его ярость была обращена, конечно, не к ней, а к папа́. Ясмина это понимала.
– Виктор, ты не солдат. Ты артист.
Она думала, что говорит ему комплимент, но он счел ее слова оскорблением.
* * *
Немецкие охранники у входа в отель приветствовали их уже почти дружески.
– Доброе утро, Карузо!
С итальянцами немцы говорили снисходительно, но с симпатией. Веселый итальянский певец. Хорошенькая горничная. Вот кого они в них видели. Итальянцы, конечно, союзники, но не ровня. Их не презирали, как французов, но и не уважали, как британцев. Немцы симпатизировали итальянцам, но не ценили их. Итальянцы же, напротив, ценили немцев, но не симпатизировали им.
Виктор подыграл, радостно ответив:
– Buongiorno, Хайнц! Как дела?
После чего прошел в бар, сел за рояль и улыбался офицерам все то время, пока Ясмина перестилала постели в их комнатах. Немцы же угощали его шампанским и учили своим песням.
– Сыграй что-нибудь немецкое, Карузо! Canzone Tedesco![30] Цару Леандер знаешь? Нет? Лиззи Вальдмюллер? Вилли Форста? Пусти-ка меня за клавиши. Вот так. До мажор. Смотри как следует, разучи что-то новенькое. Раз, два, три, четыре…
