– Патрис, я должна тебе кое-что рассказать!
– Не сейчас.
– Но…
– Взгляни!
Он отступает в сторону, чтобы показать мне картинку на экране. Белесый шум, потом черный крест, слегка наискосок на дне, а потом я понимаю, что крест – вовсе не крест, а самолет, но без хвостовой части. Фюзеляж с крыльями в осадочном слое, на глубине 53,4 метра. Кабина пилотов, моторы – все явственно указывает на «Юнкерс Ju-52».
– Мы его нашли!
* * *
К погружению готовятся Патрис и Ламин. Два других водолаза помогают им надеть кислородные баллоны. Господин Бовензипен звонит жене в Хайдельберг. Я помогаю Патрису застегнуть его водолазный пояс. Двое марсиан в черном, маски на лице, шланги и ласты. Потом они шагают за борт и погружаются на первые три метра.
Перегнувшись через поручни, мы смотрим на черные силуэты сквозь рябь прозрачной воды. Их тела обретают легкость, движения – плавность, они парят, как рыбы, только не безмолвно, потому что мы слышим их голоса по радио, приглушенные, в шорохе шумов, видим распадающиеся на пиксели картинки с нашлемных камер, которые поступают из глубины, зеленой и темной. Потом они начинают погружение, и мы их уже не видим, только слышим дыхание. Кажется, проходит вечность, прежде чем на экране проступает что-то осмысленное – камни, песок, стайка мелких рыб. Свет камеры пробивает лишь несколько метров. Они погружаются сквозь тьму. Внезапно из ничего возникает оно – рифленый серебристый металл, пугающе невредимый; голоса Патриса и Ламина, когда они скользят над крылом, приближаются к корпусу. Он деформирован, но мы видим иллюминаторы. Кажется, сейчас на нас глянет лицо – пассажир, очнувшийся от глубокого сна, с удивлением взирающий: что случилось, кто вы такие, куда это мы приземлились? В кабине пилота стекол нет – наверное, разбились при ударе или пилоты пытались выбраться. Я представляю, как отовсюду проникает вода, а самолет погружается все глубже, отчаянные попытки разбить стекло, давление снаружи становится все сильнее, им нужен какой-нибудь железный предмет; наконец стекло трескается, они пытаются выбраться из своей западни, но легкие уже пустые, воздух кончился. Они захлебнутся до того, как достигнут света.
Ныряльщики медленно скользят над корпусом – гигантская спящая рыба с оторванным хвостом. Они кружат вокруг хвостовой раны: металл разорванный и вдавленный, вход загроможден обломками фюзеляжа, проводами, гнутым железом. Патрис медленно отгибает его и светит внутрь. Там полный хаос. Мы видим каркасы сидений, провода и два сапога, аккуратно лежащие рядом, как будто хозяин их только что снял, но плоть уже растворилась, кости, волосы и одежда. В салоне скользят рыбы.
