* * *
Дом Латифа был опустошен. Немцы перевернули все вверх дном и, рассвирепев, оттого что нашли лишь брошенную одежду евреев, разгромили все, что могли. Осколки фарфоровой посуды и семейные фотографии усеивали пол. Повсюду обломки. На престарелую мать Латифа, собиравшую снимки родных, было больно смотреть.
– Альберт вам все возместит, как только выйдет на свободу, – пообещала Мими.
– Иншалла, – сказал Латиф, не глядя на них.
Он знал, что Альберт ничего возместить не сможет, потому что солдаты разграбили и кладовую. В поисках продуктов, с которыми становилось все туже, они нашли и припрятанные драгоценности Мими. Латиф попытался возразить, но один из солдат сбил его с ног прикладом. Когда он признался в этом Мими, она промолчала. Латиф был безутешен и просил у нее прощения, что не сдержал своего обещания. Ясмина стояла рядом и боялась, что мать рухнет без чувств. Драгоценности значили для той слишком много. Это было ее приданое, страховка на самый черный день. Но слова матери ошеломили Ясмину:
– Я их никогда и не носила.
И больше не заговаривала на эту тему, взявшись помогать Хадийе и бабушке наводить порядок.
– Разрешат ли они теперь работать тебе в «Мажестике»? – спросила Ясмина Латифа.
– Кто же меня заменит? Не беспокойся за меня. Но они заявятся снова. Они как волки, которые попробовали крови.
В дверь постучали. Трижды, семейный условный знак. Виктор. Спутанные волосы падали ему на лицо.
– Ах ты ж сучье паскудство, – прошипел он, увидев опустошение.
Мими шагнула к нему, вытерла руки о подол и влепила звучную пощечину. Все вздрогнули.
– Ты больше никогда не оставишь нас одних!
Виктор потрясенно смотрел на нее. Она не била его ни разу с тех пор, как ему исполнилось пять лет. Мими влепила еще одну пощечину. И еще одну, и еще.
– Слышишь? Ты мужчина в доме! Ты должен смотреть за своей семьей!
– Мама, прекрати!
Она ухватила его за ухо, как нашкодившего мальчишку, и потянула к Ясмине:
– Ты в ответе за свою сестру! Ты знаешь, что с ней могло вчера случиться? Поклянись, что больше никогда не оставишь нас одних!
– Мама, пусти!
– Поклянись ей!
Ясмина застыла в испуге. Все остальные тоже не двигались.
– Давай же! Смотри на нее и скажи это ей!
Виктор едва осмеливался взглянуть на нее. Впервые Ясмина видела в его глазах что-то вроде стыда.
– Я клянусь, – выдавил он.
– Жизнью своего отца!
– Клянусь жизнью моего отца. Я больше никогда не оставлю тебя одну.
Сердце Ясмины колотилось. Она не решалась сказать ни слова, так боялась за него. Мими была в такой ярости, что могла убить Виктора.
