Молнии в ночи | страница 118



Фарида не знала, куда деваться от смущения.

Когда они разместились на супе, Алиджан спросил:

— Амаки не приходил поздравить вас с праздником?

— А пропади он пропадом! — взорвалась Халниса-хола. — Кому праздник, а у кого на уме одни мошенства!.. Жулик он и скряга, чтоб ему провалиться в преисподнюю! Разведусь с ним!.. Да-да, завтра же подам на развод!

Молодежь, слушая ее, заливалась смехом. А сама Халниса-хола вдруг пригорюнилась:

— Вы не смейтесь, дети мои… Жизнь моя клонится к закату. Так хоть остаток дней хочу прожить, как все люди. Этот-то… — она старалась не называть Буриходжу по имени, — совсем дуру из меня сделал. Жила, будто в тумане каком… Слепой лишь однажды теряет свою палку, а я десять раз теряла, и все оставалась слепой! Хватит. Что было, то прошло. Раз уж плюнула — обратно своего плевка не возьму.

Алиджан смотрел на мать с радостным изумлением — вон как она заговорила! Пыл прежний — слова новые. Выходит, жизнь меняет и стариков. Только не таких, как отчим…

Вскоре пришел Валиджан с семьей. Халниса-хола просияла, прижала к сердцу невестку, расцеловала внуков. Потом обняла старшего сына, похлопала его по плечу:

— Да буду я вашей жертвой, как славно, что вы все собрались!.. Сад-то словно снова зацвел! — На ее глаза навернулись слезы, она смахнула их краем рукава, повернулась к Алиджану. — Сынок, в этом саду только при твоем покойном отце было так весело. Да сгинет тот, кто хотел превратить его в мечеть!..

Не успела она рассадить прибывших вокруг хантахты, как появились новые гости — Андрей Андреевич с женой. Все поднялись им навстречу, Халниса-хола поздоровалась с соседом за руку, а с Евдокией Петровной обнялась.

Стало ясно, что за хантахтой всем места не хватит. Братья поставили в саду большой стол, Халниса-хола накрыла его праздничной скатертью.

Алиджан сходил за Шерматом: тот уж давно перестал дуться на своего подручного. Зашла Салияхон. Стало очень шумно, оживленно. Ведь был праздник, и собрались друзья… Халниса-хола с ликующим умилением оглядывала собравшихся, и все восклицала:

— Славно-то как! Вот уж праздник, так праздник!

Человек обладает чудесным свойством: забывает все горькое, дурное, зато счастливые минуты на всю жизнь остаются с нами…

Подобно неуемному ветру, стачивающему острые гранитные выступы на высоких скалах, время стирает в нашей памяти самую острую боль…

Но ни могучим ветрам, ни неумолимому времени не разрушить память о родных местах, о первом трудовом дне, о любви и дружбе!