посредством таких трехмерных объектов в их психической структуре, ограниченной тремя измерениями пространства, известная нам как «форма».
Этот сверхмерный центр и есть то, что субъективно мы есть как «Я», а то, что проявляется трехмерно, – это то, чем мы объективно кажемся как личности. Поскольку воспринимаем именно мы, и поскольку мы воспринимаем друг друга как трехмерную интерпретацию формы, по-другому и быть не может. С точки зрения пространства это кажется ясным и очевидным, но что дает нам возможность воспринимать и быть воспринятыми? Ведь мы должны «длиться», чтобы быть воспринятыми, то есть форма должна объектно распространяться не только в пространстве, но и во времени. Что длится, что обладает видимой длительностью и последовательностью во времени? Нам не известно ничего, кроме самой формы, которая, очевидно, является лишь объективизацией того, что объективирует собственную субъективность.
Из этого, несомненно, следует, что длительность объективированной формы может быть лишь аспектом того, чем является сама форма, воспринимаемая последовательно. Этот режим восприятия формы должен быть одним из измерений воспринимаемой формы, еще одним направлением измерения, или «углом» к форме, доступным для такого трехмерного восприятия, которое называется последовательным. Если бы объем воспринимался непосредственно, разве он не проявлялся бы в четырех измерениях, разве он не был бы целостным? Но он, очевидно, не целостен, форма несовершенна сама по себе, поскольку ей требуется последовательность, поскольку она вообще не может проявиться без длительности. Время, таким образом, – необходимый элемент формы, и этот элемент может быть лишь таким измерением, чье направление как таковое недоступно нашему аппарату чувственного восприятия из-за трехмерного ограничения.
Разве не очевидно, что превосходящий объем может только проявлять объекты, может только выполнять требования проявления, то есть объективизации того, что мы есть, используя то, что мы сознаем, как последовательность, или последовательную длительность, проявляя это во временнόм контексте, который сам является интерпретацией одного из своих направлений измерения?
II
Следовательно, «пространство-время» – подходящий термин для данного механизма, при котором объективизация становится доступной восприятию в трех направлениях измерения, то есть в объеме.
Но что в действительности управляет этим процессом феноменального проявления, представляющим собой наш мир, нашу жизнь, наш сон? Ответ кажется очевидным: мы управляем им, больше никого нет, чтобы делать это! А если и возможно вообразить кого-то, то сразу станет ясно, что такой «другой» – божество или что-то еще – был бы не чем иным, как тем, чем мы «сами» должны быть с абсолютной точки зрения.
