Боец толкнул Фару под бок, но тот и сам вытянул шею. Если бы он мог шевелить ушами, то заставил бы их вращаться не хуже локаторов противовоздушной обороны. Даже хорошенькая секретарша напряженно прислушивалась к тихому говорку адвоката. Женщина-судья склонилась, так же подался и правый судья. Глаза представителей Фемиды удивленно расширились, не осталось и следа от недавней скуки.
Что там? О чем он говорит? Фара только сейчас заметил, что прикусил губу.
— Нет! — грохнул прокурор. — Я на такое не согласен!
Зал вздрогнул от неожиданности, даже у невозмутимого охранника звякнула связка ключей. Ключи сейчас больше атрибут и дань традиции, чем необходимость — замки в большинстве своём открывались от прикосновения чипа на металлическом навершии. Но звякают так же звонко. Мало кто взглянул на охранника, всё внимание устремлено к группе людей, которые решают — сколько ещё секунд проживут два молодых человека. Два преступника.
Адвокат продолжал еле слышно говорить.
— Это бесчеловечно, — выдохнула женщина-судья, её тонкие губы задрожали. — Я не думаю, что это выход. Лучше сразу…
Адвокат продолжал бормотать и бормотать, пока седовласый судья не остановил его потоки красноречия.
— Вам нужно узнать у подсудимых о согласии на проект. Если они предпочтут его смертной казни, то это будет их добрая воля.
— Мы согласны! — сорвалось с губ Игоря.
— На что мы согласны, придурок? — шикнул в его сторону Боец.
— Согласны ещё немного пожить. Не, ну в натуре, я согласен! — ответил Фара, а сам мысленно двинул себе в лоб — и правда, нужно было узнать сперва на что согласился.
— Что же, — проговорил судья, — если подсудимые согласны послужить на благо общества…
— Согласны! Мы послужим! — вновь выкрикнул Игорь. Эти слова вырвались против воли.
— Заткнись, мля, дай ему договорить! — прошипел Боец и больно стиснул локоть соратника.
— Если у моих коллег нет нареканий, — двое судей покачали головами, — и нет возражений у прокурора, — крупный мужчина пожал плечами, — тогда решением суда Российской федерации подсудимым смертный приговор заменяется участием в проекте «П». С учетом тяжести преступлений срок определяется двухсотлетним содержанием.
Зал ахнул. Адвокат радостно улыбнулся — всё-таки смог стащить ребят с электрического стула; у прокурора был такой скучающий вид, что если бы не зрители, то он запросто поковырялся бы в носу; седой судья шарахнул молотком по плашке и закрыл папку с бумагами; у женщины-судьи вырвалась слезинка. В зале зашептались. Люди не знали — сочувствовать смертникам или радоваться за подаренный шанс начать новую жизнь.
