А у Хасан-хана, чье счастье невозможно описать, родился сын, нареченный Адам-ханом.
* * *
Прошло двадцать лет… По-прежнему ярко пестрели рощи в горах и недвижно парили в прозрачном воздухе могучие орлы, высматривая добычу. Но теперь орлы часто взмывали вверх, заметив трех всадников. Во весь опор мчались они по полям за дичью. То охотился Адам-хан со своими верными слугами — умным, но одноглазым Миро и сильным, но глупым Било, которые родились в тот же день и час, что и Адам-хан, у двух слуг, съевших финики вместе с Хасан-ханом двадцать лет назад.
Адам-хан вырос красивым, сильным юношей. Старцы в Нижней Баздаре с восхищением смотрели на него и улыбались, говоря своим сыновьям:
— Нам можно спокойно умирать, у вас будет хороший хан.
Адам-хан мужал день ото дня, слава о нем гремела по всей округе, и не знал он, что совсем рядом расцветает, как роза, красавица Дурханый.
Но все в руках божьих! И вот однажды Адам-хан встретился с Дурханый на свадьбе у одного молодого хана. Увидев прекрасную Дурханый, Адам-хан потерял сердце. Он неотступно следил за красавицей, которая тоже нет-нет да поглядывала на Адам-хана. И губы ее иной раз расцветали в улыбке.
За весь вечер Адам-хан не притронулся к угощению. С каждой минутой он грустил все больше и больше, с ужасом думая о том часе, когда Дурханый отправится домой, и он больше не сможет ею любоваться.
Вот уж и гости начали расходиться. И тогда случайно ли, намеренно ли Адам-хан очутился на одной тропинке с Дурханый…
В небе сверкали яркие звезды. Ночь опустилась над миром. Смеющийся месяц весело подмигивал влюбленным, которые шли по узенькой горной тропинке, не смея взглянуть друг другу в глаза. Следом за ними шел Маджлюн, верный конь Адам-хана, и ласково смотрел на них, изредка останавливаясь, чтобы сорвать траву.
Не поднимая головы, Дурханый поведала Адам-хану, что она помолвлена с могущественным Пайяв-ханом и в скором времени должна стать его женой.
Долго стоял Адам-хан у ворот дворца Дурханый, мечтая еще раз, хоть на мгновенье, увидеть свою возлюбленную.
На другой день Адам-хан был тих и задумчив. Грустно сидел он у окна, и легкий ветер трепал пряди его черных кудрей.
Подле него молча сидели Било и Миро, не решаясь ни о чем спрашивать хозяина.
Вечером Адам-хан взял свой рабаб[1] и, нежно коснувшись струн, запел:
Любовь моя.
Тоскую я.
Прекрасна ты.
Чудесна ты,
Твоей нет краше красоты.
Я сам не свой.
Объят огнем,
Готов покинуть отчий лом,
Готов покинуть край родной,
