Интересно, что Тутберидзе, отдавая дань умению Костнер заворожить публику, не слишком комплиментарно отозвалась о техническом арсенале итальянки, когда незадолго до Игр в Сочи анализировала по моей просьбе шансы возможных претенденток на победу.
«На экране телевизора вся магия итальянки пропадает, – говорила Этери. – Сразу становится заметно, например, что переходов из элемента в элемент у Костнер нет вообще. На виражах Каролина очень мощно набирает ход, а потом катит всю прямую на двух ногах, попеременно меняя руки. И прыгает каскад не от синей линии, как Юна Ким, а практически у самого борта. Если бы все это делала не Костнер, а какая-нибудь другая фигуристка, думаю, ее наказывали бы беспощадно. Но Каролине прощают. Возможно, потому, что в «новое» фигурное катание она попала в каком-то смысле из прежних времен. Поменять технику заходов на прыжки в такой ситуации крайне непросто. Плюс подкупает огромная скорость, которую Костнер поддерживает от начала и до конца программы. С другой стороны, если бы Каролина делала между прыжками более сложные шаги, не факт, что ей удалось бы эту скорость сохранить…»
Заочно тренеру достаточно аргументированно возражал Валентин Николаев:
– Большинство шагов, которые делает Костнер, мало кто из одиночниц сумеет повторить так же чисто. Я сам видел, как Каролина работает над шагами – несколько раз проводил в Оберстдорфе семинары и обратил внимание на интересную деталь: стоило мне рассказать тренеру Костнер Михаэлю Хуту о каких-то новых упражнениях, как через 15 минут на соседнем катке Каролина уже пробовала их делать. Причем все показанные мной упражнения Хут уже успевал подогнать конкретно под нее. Каждое задание Каролина выполняла до тех пор, пока не добивалась абсолютной чистоты. Потом начинала увеличивать скорость. И работала она над каждым элементом часами. А то, что многие сейчас называют сложными шагами, зачастую сводится к беготне по льду на зубцах – как у танцоров. В свое время Кристофер Дин замечательно ответил на вопрос, чем отличается их с Джейн Торвилл стиль катания от советского.
– И чем же?
– Тем, что они всегда катались на дугах, а не по прямой…
* * *
В Остраве я спросила Костнер, почему из всех наставников мира, большинство которых с радостью предоставило бы фигуристке лед и собственное внимание, она выбрала Мишина. И услышала в ответ:
– Тренироваться у Мишина было очень долгое время моей мечтой. Почему? Наверное, потому, что я очень люблю учиться. Я впервые попала к нему в тренировочный лагерь еще в 2006-м после Олимпийских игр в Турине, и это был потрясающий опыт. Через год я приехала к Мишину снова. Он удивительный. На его тренировках никогда не бывает скучно. Даже когда тебе кажется, что знаешь в фигурном катании все, что только можно было выучить, Алексей Николаевич умеет найти что-то такое, что снова заставляет почувствовать себя на льду несмышленышем. Когда я решила, что хочу вернуться, то задала себе вопрос: кто из тренеров способен дать мне максимальное количество новых знаний? Так что даже и выбирать, по большому счету, не пришлось. Вопрос был только в том, сумею ли я в достаточной степени заинтересовать Мишина, чтобы он захотел со мной работать. К моему удивлению, он сказал: «Да».
