С течением времени интерес публики к делу отнюдь не ослабел; напротив, страсти распалялись все сильнее, и, увы, по-прежнему против врача. Теперь по воскресеньям, например, горожане совершали прогулки на набережную Урсулинок, чтобы увидеть местную достопримечательность — дом любовницы отравителя.
Словно по чьему-то тайному приказу, в оборот пускались все новые слухи, подогревавшие общественное мнение…
Наконец в левом приделе открылась дверь. Мальчик-служка в красном одеянии, накрахмаленном стихаре и грубых, подбитых гвоздями башмаках взошел на амвон и зажег две свечи. Жиль в душе надеялся, что зажгут все свечи. Правда, он сам потребовал венчанья без всякой помпы, но всего два огонька — это было слишком уж бедно.
Еще через несколько секунд служка появился снова, теперь уже предшествуя священнику. В ту же минуту из глубины церкви показался пономарь.
— Мы — первые, — прошептала Алиса, когда он поравнялся с ними.
Она ничуть не волновалась. На ней было светлое платье, сшитое на заказ в Ла-Рошели, выходное пальто, новые туфли и шляпа, тоже новая, потому что обычно она ходила с непокрытой головой. Эспри Лепар, весь в черном, с туго накрахмаленной манишкой, выглядел среди присутствующих самым важным, а жена его, маленькая разбитная толстушка, во время церемонии то и дело умиленно сморкалась.
Жиль не отрываясь смотрел на священника, бормотавшего положенные молитвы, и, неизвестно почему, думал о Колетте.
Ее самой в церкви не было. Жиль не посмел пригласить тетку, чье присутствие на свадьбе вызвало бы скандал. Не решился он и устроить свадебный завтрак на набережной Урсулинок: в этом случае ему было бы слишком больно просить ее не появляться за столом. Кроме того, тетушка Элуа отказалась встречаться с нею.
— Завтракаем у меня, — объявила она.
Тут уж запротестовал Жиль, понимая, что его будущим тестю и теще будет не по себе в доме на набережной Дюперре.
В домике Лепаров на улице Журдана было слишком тесно.
Завтрак в одном из городских ресторанов тоже исключался.
Вот почему его заказали на постоялом дворе в Энанде, в десяти километрах от Ла-Рошели.
— Согласны ли вы взять…
Жиль произнес «да» серьезно, почти печально. Алиса бросила свое «да» так, словно отпускала шутку, и тут же с улыбкой повернулась к Жилю.
— Не угодно ли дамам и господам проследовать в придел? — протараторил пономарь, и вторая пара поднялась со своих мест.
Направляясь через церковь к выходу, Жиль отметил, что на его свадьбу собралось не так уж мало народу, особенно женщин. У одной из колонн стояла на коленях мадам Ренке. Жажа незаметным жестом подбодрила его. Потом она не раз повторяла:
