Воскресенье, когда он не мог с ней видеться, было для него скверным днем. Алиса отправлялась в город с гурьбой подружек. Жиль знал, что за ними увязываются молодые люди.
Не раз, ворочаясь в своей одинокой постели, он думал: «Я, кажется, хандрю. Не слишком ли я много работаю?»
Он не грустил. Он испытывал беспокойство. В голове у него теснилась куча разных мыслей, но все какие-то неопределенные. Было, правда, одно слово, коротенькое словечко «пара», которое разом погружало его в задумчивость.
Всякий раз, когда Жиль произносил его про себя, ему казалось, что он видит отца и мать в темноте улицы Эскаль.
Вместе они умерли в номере тронхеймской гостиницы, вместе их и похоронили. Тетка его и доктор тоже составляли пару. Ничто не могло их разлучить, и они верили в это даже тогда, когда по неделям не виделись друг с другом.
И вот, пристально глядя на суда, бороздившие илистую воду бухты, он внезапно сказал:
— Алиса…
— Ну?
— Мне думается, нам лучше пожениться.
— Ты что?
Она недоверчиво смотрела на него большими глазами, которые он так хорошо знал, хотя никогда не мог угадать, что в них таится.
— Ты это серьезно, Жиль?
Ноготки Алисы впились ему в запястье, нижняя губа оттопырилась. Девушка готова была расхохотаться. Даже попробовала, но в последний момент, когда ее детское личико уже приняло смешливое выражение, она разрыдалась.
— Это правда, Жиль? Ты…
Вот и сейчас у него после этого словно все ноет. Их объятие разом стало чем-то несравненно более серьезным. Даже поцелуи приобрели иной, солоноватый вкус. Правда, к ним теперь примешивались слезы Алисы.
— Тетушка Элуа никогда тебе не разрешит.
— Разрешать или не разрешать — не ее дело. Я хоть и не достиг совершеннолетия, но свободен в своих поступках.
— Ты хорошо подумал, Жиль? По-твоему, это возможно?
И в первый раз, шагая бок о бок с ней, он почувствовал себя в роли покровителя.
— Завтра я поговорю с твоим отцом. Оглашение сделаем немедленно. Венчаться будем в храме Спасителя.
Итак, решено. Жребий брошен. Дороги назад нет. И Жилю так сильно захотелось рассказать об этом, что он распахнул дверь заведения Жажа.
— Видишь ли, мой мальчик, ранний брак — это или очень хорошо, или очень плохо.
— Значит, у нас это будет очень хорошо.
— Дай-то бог! Впрочем, решать тебе, верно?.. Не захватишь с собой немного устриц?
У Жажа это было манией. Она не допускала даже мысли, что мадам Ренке — Жажа знала весь город! — способна как следует обиходить Жиля.
— Понимаешь, эта женщина — профессиональная кухарка. До того как наняться к твоему дяде, она служила у графа де Вьевра. Никогда не поверю, что она умеет готовить, как Жажа!
