Губы Софи стали сухими.
— Ты делала это, Фостер. Перестань сомневаться в себе.
Она кивнула, стараясь не смотреть вниз, когда спросила:
— Помнишь, как работает телепортация?
— Ну, в прошлый раз мы падали навстречу смерти, или что-то в этом роде, поэтому это немного неясно. Но я почти уверен, что просто цепляюсь за тебя и кричу, как банши, пока ты прорываешь трещину во вселенной, верно?
— Как-то так. Пойдем на счет три.
Сандор повторил свои возражения, когда они оба согнули колени.
— Раз, — считала Софи, сжимая руки Кифа так сильно, что ее суставы захрустели.
— Два.
Она дала себе чуть больше секунды, прежде чем закрыла глаза и прошептала последнюю команду.
— Три.
Это слово еще было у нее на губах, когда они слетели со скалы.
Киф вопил, кричал и крутился, но Софи молчала, стараясь отключить все, кроме тепла, восходящего в ее сознании, и адреналина, разливающегося по ее венам.
Она падали все ниже, ниже и ниже. Пока не смогла ощутить солоноватые капли, брызнувшие ей на щеки. Но только когда она уже была готова закричать, что-то в ее разуме переключилось, и она провела горящую умственную энергию в небо.
В воздухе над ними появилась трещина, грянул гром, и они прыгнули прямо в темноту.
Пространство и время не существовали в пустоте. Не было ни верха, ни низа. Ни права, ни лева. Только тяга от силы и тепло руки Кифа. Но Софи знала, что все, что ей нужно сделать, это подумать о том, куда они хотят отправиться, и они будут свободны.
Святилище, подумала она, это пышные луга и тянущиеся леса, которые она видела на картинках. Ее фотографическая память могла воспроизвести каждую четкую деталь, вплоть до мельчайших капелек тумана, которые покрывали каждый листок и лепесток, сверкая на солнце ярким блеском.
— Ты со мной, Фостер? — позвал Киф, когда никакого выхода не появилось.
— Думаю, да.
Она сильнее сжала глаза, представляя выбитые горы, которые укрывали Святилище от остального мира, и животных разной формы и цвета, блуждающих по пастбищам. Она даже пыталась представить себя, стоящую с Кифом на лугу и наблюдающую за тем, как Силвени парит над ними со сверкающими серебряными крыльями.
Но когда она открыла глаза, все, что она увидела, это темноту, плотную, удушающую и неизбежную.
Паника сдавила ей грудь, и Софи задыхалась, борясь, чтобы сосредоточиться на Святилище полной силой своего разума.
Разгорелась мигрень, так сильно, что чувствовалось, как трещит ее мозг. Но боль не была столь ужасной, как осознание того, что с ней пришло.
