— Что? — не поняла Сюзанна.
— Вот вы приходите сюда… такая вся в бубенчиках, чтоб я смотрел на ваши щиколотки и розовые ножки, — завелся Фуллер. — Целуете своего кота, чтоб я воображал себя на его месте. Называете старика ангелом, чтоб я представлял, каково это — слышать от вас ласковые слова. Прячете ключ на виду у всех, чтоб я только и думал о том, где он лежит.
Фуллер встал.
— Мисс, — полным горечи голосом выдавил он, — от вашего поведения простых ребят вроде меня мандраж бьет, но если я стану падать в пропасть, вы ведь даже руки мне не протянете.
Он зашагал к двери. Все взгляды были прикованы к нему. Мало кто заметил, что от его слов Сюзанна едва не сгорела дотла. Она превратилась в обыкновенную девятнадцатилетнюю девчушку, напрасно пытающуюся произвести впечатление утонченной и искушенной женщины.
— Это несправедливо, — повторил Фуллер. — Должен быть закон, запрещающий девушкам одеваться и вести себя как вы. Людям от вас только худо. Знаете, что мне сейчас больше всего хочется вам сказать?
— Нет, — проронила Сюзанна. Все предохранители в ее нервной системе перегорели.
— Я скажу вам то же, что вы бы сказали мне, попытайся я вас поцеловать, — торжественно произнес Фуллер и величественным жестом указал Сюзанне на выход. — Катитесь к черту!
Он отвернулся и даже не взглянул на хлопнувшую за девушкой дверь: топот босых ног по асфальту и звон бубенчиков постепенно стихли в направлении пожарной части.
Вечером овдовевшая мать капрала Фуллера поставила на стол свечу, тарелку с мясом и клубничные пирожные — праздничный ужин по случаю его возвращения домой. Фуллер жевал угощение с таким видом, точно это была промокательная бумага, а на веселые расспросы матери отвечал коротко и равнодушно.
— Сынок, разве ты не рад, что вернулся? — спросила она, когда они допили кофе.
— Рад, — ответил Фуллер.
— Чем ты сегодня занимался?
— Гулял.
— Навестил старых друзей?
— У меня нет друзей.
Мать всплеснула руками.
— Нет друзей! У тебя-то?
— Времена меняются, ма, — мрачно проговорил Фуллер. — Полтора года — не один день. Люди разъехались или завели семьи…
— Семейная жизнь еще никого не убивала, — заметила мать.
Фуллер не улыбнулся.
— Может, и не убивала. Да только семейным ужасно трудно выкроить в своей жизни время для старых друзей.
— Но Дуги-то не женился?
— Он уже давно на Западе, ма. Служит в стратегическом авиационном командовании, — ответил Фуллер. Маленькая столовая вмиг превратилась в одинокий бомбардировщик, рассекающий холодную разреженную стратосферу.
