Над девушкой постоянно подтрунивали по поводу будущей свадьбы, и от грубых сальных шуток ей становилось не по себе. К счастью, Рулаг не женится на ней, пока жив Алахан, а Ингрид верила в брата. К тому времени, как солдаты разбили первый лагерь для ночевки, девушка уже привыкла вспоминать о нем, словно щитом отгораживаясь его образом от мерзких шуток.
– Я чувствую себя совершенно беспомощной, Корвус, – жаловалась она ворону, когда наконец осталась одна в небольшой палатке и скармливала ему найденных червяков. – Я не такая сильная, как Халла Летняя Волчица. Может, однажды я и стану такой, но сейчас что я могу поделать? Я просто маленькая девочка.
– Кар!
Ингрид улыбнулась и села на походной постели. Она понимала: это не просто ворон, и ей казалось, что, пока он рядом, с ней ничего не случится.
– Скажи мне, ты Бритаг?
Ворон качнул клювом и тихо хлопнул крыльями.
– Если ты и есть Бритаг, ты поможешь мне убить Рулага? – Ответ ей был не так уж нужен. Больше всего она нуждалась в друге. Но ворон неожиданно сорвался с места и вылетел из-за полога палатки. Девушка ахнула, а с десяток воинов выругались, испуганные большой черной птицей, и запустили в ворона метательные топорики, но не настолько быстро, чтобы в него попасть. Вслед за вороном взметнулся полог палатки, и Ингрид успела увидеть, как рядом с костром поднялось на ноги несколько человек. На нее никто не смотрел, и повинуясь внезапному порыву, она глубоко вздохнула, поднялась и вышла наружу. Она на секунду замерла возле полога, внимательно глядя на своих тюремщиков. Но ее никто не замечал; мужчины вернулись к спиртному.
– Кар!
В морозном ночном воздухе, одобрительно каркая, кружил ворон. Он отвлек тех, кто держал ее под замком, и Ингрид широко улыбнулась, впервые после смерти отца ощутив себя свободной. Чувствуя прилив энергии, она побежала прочь от палатки вдоль изрезанного ущельями побережья через лагерь армии Рулага. Ее никто не замечал, но она все равно оставалась настороже, чтобы не наткнуться случайно на одного из пьяниц, которые шатались между лагерных костров, палаток и походных кузниц и разглагольствовали о новом Фьорлане и новой эпохе силы. Никто не упоминал даже имени Рованоко, будто богу больше не осталось места в их сердцах. Ингрид это возмутило, и Корвус тоже сердито каркнул. Ледяной Гигант был воплощением силы, чести и свободы, но люди Медведя больше не нуждались в таких понятиях.
На южном краю лагеря, защищенном от ветра и брызг океанских волн высокими стенами ущелья, по дну которого змеился один из рукавов Хрустальной реки, Ингрид нашла самые большие палатки. Палатки, сшитые из плотной парусины, укрепленные в мерзлой земле черными металлическими кольями, несли на каждом куске ткани алый медвежий коготь Джарвика. И на нее все еще никто не обращал внимания. Девушке не казалось, что она стала невидимкой, ее просто… было трудно заметить, будто она шла в тени, скрытая от чужих глаз. Пока она ступала тихо и двигалась медленно, она могла оставаться невидимой для обычных людей.
