Чао еще раз поднес к глазам рваный пергамент. — Здесь не указан собственник, — пробормотал он. — Использована общая формулировка, согласно которой, новым владельцем может считаться предъявитель подписанного договора.
— Где он живёт?! — прорычала Крокки.
Чао глянул на неё с испугом. Брат Дугхан вытаращил глаза.
— Где он живёт, я спрашиваю?!
— Эмм… Леди Крокки, — начал Чао, мы не можем действовать вне правового поля. Нельзя просто так взять и вломиться в дом королевского архитектора…
— А выставлять на улицу одиноких старух, значит, можно?! — заорала Крокки.
Чао замотал головой. — Разумеется, мы имеем дело с аферой, но аферой профессиональной и исполненной в рамках закона. Нам надо посоветоваться с братом Склифом и тогда, вместе…
— К демонам вашего брата Склифа и ваши гребаные законы! Немедленно вези меня туда, где живет этот упырь!
— Леди Кро…
— Я сказала — ВЕЗИ!
Брат Чао поглядел в полыхающие синим пламенем глаза крокодильчика и молча полез на сиденье. Темперенс и Лика нырнули под навес телеги. Крокодильчик запрыгнул в люльку спереди.
— ГОНИ!
Атуин взревел и понесся по дороге, оставив после себя облако дыма и пыли.
Дом Бароса Алекстона оказалось отыскать довольно просто. Его двухэтажный особняк располагался прямо напротив Собора Света, рядом с ратушей, являвшейся, по совместительству, его рабочим местом. Мраморные колонны величественной анфиладой выстраивались от ворот резной ограды, отгораживающей дом от улицы, до входной двери. Швейцар в ливрее находился около них, выглядя едва ли не важнее, чем буреградский архиепископ. За оградой виднелись клумбы и газоны с дорожками, посыпанными гравием.
Чао затормозил на противоположной стороне улицы, у Собора.
— Леди Кро, я еще раз взываю к вашему благоразумию, — расстроенно начал он.
Но крокодильчик, уже не слушая его, устремился к воротам дома Бароса.
— Мне придется идти с ней, — вздохнула Темперенс. — Её нельзя отпускать туда одну.
Лика встретилась глазами с Чао. Пандарен вздохнул. — Тебя я тоже не уговорю, да? — спросил он без особой надежды в голосе.
Лика упрямо мотнула головой и побежала следом за крокодилом и деревом.
Когда Лика приблизилась к воротам, Крокки яростно ругалась с швейцаром, требуя, чтобы тот немедленно открыл их. Темперенс, стоя рядом, тщетно пыталась её увещевать. Швейцар ошалело внимал потоку ругательств, изливавшихся на него из уст крокодила, и только испуганно бормотал в ответ: «Не могу знать-с! Не велено-с!», стараясь держаться при этом подальше от решетки.
