Где-то на периферии зрения, в клубящихся тьмой углах залы угадывались такие же бесформенные очертания фигур, чьё зловещее молчание пугало сильнее всяких угроз.
Треск горящей смолы, звуки падающих капель и тяжелое дыхание человека, стоящего за спиной.
Он не мог пошевелить головой из-за туго стягивающего лоб кожаного ремня. Железные браслеты давили на запястья, деревянные колодки впились в раздутые из-за отеков, покрытые густой сетью синих прожилок голени.
Во рту стояла горечь, губы были сухими и потрескавшимися, но он боялся издать хотя бы звук.
Страх сдавливал его грудь сильнее колодок и кандалов. Он знал, что за его спиной притаилась его смерть.
Словно в подтверждение этих мыслей, повинуясь беззвучному приказу, деревянный стул, заскрипев, начал медленно поворачиваться вокруг собственной оси.
Сердце его, и без того бешено колотившееся, казалось, дало сбой. Он давился густым липким воздухом подземелья, изо всех сил противясь насильственному повороту его головы, избегая встречаться взглядом с тем, кто стоял за его спиной. Грубые металлические шипы впивались в виски, разрывая кожу, но кресло неумолимо совершало свой поворот.
Он хотел зажмуриться, но веки вдруг стали словно прозрачными; яркий свет горящего факела бил ему в глаза, но даже сквозь него он видел эту жуткую, леденящую кровь улыбку.
Человек в грязно-сером плаще смотрел на него с издёвкой.
Пристальный взгляд светящихся умом и жестокостью глаз словно буравил его насквозь. В этом взгляде читался приговор и торжество сытого кота, играющего с пойманной мышью.
Он ненавидел эту проклятую ухмылку, это узкое вытянутое лицо, обрамленное длинными прядями каштановых волос, с аристократической рыжеватой бородкой и усами, тронутыми нитями седины. Ненавидел и боялся.
Лицо склонилось над ним, и дикий животный ужас свёл его внутренности, выжимая остатки воздуха из легких и заставляя сердце рваться прочь из груди. Он издал беззвучный вопль и вздрогнул всем телом, ощущая, как что-то острое проникает ему под ребра с левой стороны…
— Борлик! Да что с тобой?! — взволнованная супруга, приподнявшись на локте на подушках, с тревогой смотрела на него. — Ты опять кричал во сне!
Лорд Борлос Вишлок, королевский суперинтендант, тяжело дыша, приходил в себя, утирая капли пота со лба кружевным ночным колпаком.
— Ничего, дорогая, — отозвался он хрипло. — Просто приснился кошмар…
Розалия покачала головой, тряся папильотками. — Тебе не стоило пить на ночь столько красного вина! И этот пахучий сыр для тебя слишком тяжелая пища, ты же знаешь! Принести водички?
