Яна захихикала.
— Ну да, я люблю мужчин. Люблю деньги. Что в этом плохого…
— Тебе же даже шестнадцати нет! — снова перебила Оксана, — как ты можешь матери в глаза смотреть, когда ведешь такую жизнь? Не стыдно?
— Ты не переживай за мою мать. Это, во-первых, не твое дело, а во-вторых, ей пофигу на меня! И на то, чем и с кем я занимаюсь! Ты о себе подумай лучше! Значит, когда мамкин хахаль устраивал тебе «сунь-вынь», ты вся такая, святая, была не против, а когда с твоей сестренкой захотел, то с ума сошла от ревности, да?
Оксана включила свой ночник. Ее лицо было бледным и перекошенным от злости. Она вскочила с кровати, схватила со своего письменного стола какой-то карандаш и в два прыжка оказалась у изголовья кровати Яны.
Стыдно сказать, но я просто сидел и с широко раскрытыми глазами смотрел на едва не разыгравшуюся передо мной трагедию, ничего не предприняв.
Оксана схватив одной рукой Яну за горло, замахнулась на ее острым карандашом и прошипела:
— Извинись! Или…
Яна бледная от ужаса, выставила перед собой ладошки и прохрипела:
— Прости меня, пожалуйста…
Злоба в глазах Оксаны потухла и она убрала руку от шеи Яны.
В этот момент в комнату вошла воспитатель и, глядя на этих двоих, спросила:
— Что тут происходит?
Молчание прервал я.
— Оксана хотела узнать и записать рецепт у Яны, — сказал я первую попавшеюся чушь, что пришла мне в голову.
— Что за рецепт? — не поняла воспитатель.
— Кулинарный, — ответил я.
Та поняла, что ей на уши вешают лапшу и раздраженно сказала:
— Всем присутствующим тут кулинарам штраф в десять очков, за нарушение порядка и шум после отбоя!
10 очков — это два полных обеда, с компотом и десертом. Все моментально приуныли, особенно, оправившаяся от нападения Яна.
— И что у вас тут за запах? Мари, ты опять взялась за старое?! Тебе дополнительный штраф в пять очков!
— За что? — взвизгнула та.
— За бездуховность!
— И проветрите помещение! — сказала она прежде, чем выйти.
После того, как воспитатель ушла, Яна, потирая шею, сказала мне, с благодарностью в голосе:
— Пиздеть, ты оказывается большая мастерица! За драку бы с нас пятьдесят очков сняли!
Когда страсти улеглись, я обнаружил, что не только про еду забыл и поплелся в туалет. Тут их, кстати, оказалось два на этаж. В каждом по пять умывальников, туалетных и душевых кабинок и одна ванна.
Справив нужду, вышел из кабинки и заметил стоящую, прислонившись к двери, со скрещенными на груди руками, Оксану. Чего ей надо? Я ей что, чем-то не понравился?
