— Извините, — сказал незнакомец мягко, — за вмешательство в ваш эксперимент. Наблюдая за ним со стороны, я с не малой досадой подумал, что вы заказали не ту водку, то есть водку самую ординарную, сорокоградусную то есть, а такая, как я удостоверился с помощью собственных экспериментов, обманчиво вспыхивает, но не горит. Вам помогла бы водка покрепче, та, что с синенькой этикеткой. Либо, позвольте вам посоветовать совсем уж беспроигрышный напиток, пуэрториканский ром «Бакарди», этикетка которого уверяет, что он крепостью в 151 градус.
— Сто пятьдесят один градус? — поразился Голофтеев. — Да разве такая крепость бывает? Насколько я знаю, чистый спирт и тот где-то градусов девяносто.
— Не спорьте со мной, — сказал незнакомец. — Я лично проверил этот напиток с помощью спиртомера. Кроме того, я доверяю Факундо Бакарди Массо, который изобрёл этот напиток, и с которым мы давние приятели. Кстати, о чём мы говорим? Крепость в данном случае не причём. Вам ведь не крепость нужна, а горение?
Голофтеев не стал это оспаривать, но отчего-то колебался заказать рекомендованный напиток.
— Знаете что, — сказал незнакомец, — я сам люблю подобные эксперименты. Позвольте мне заказать этот ром.
И тут же велел официанту, назвав того по имени Саба, принести не каких-нибудь сто граммов (что вполне бы хватило и на опыты, и на то, чтоб потом проверить на вкус), а сунув Сабе в руку купюру, распорядился бежать во весь дух в бар или в ближайший магазин, за литровой непочатой бутылкой пуэрториканского рома «Бакарди», и чтоб обязательно на этикетке были цифры 151°.
Саба вернулся моментально (ром оказался в запасах бара).
— За скорость, — ухмыльнулся незнакомец и сунул Сабе другую купюру, которая, замедленно плывя в карман, оказалась, как и первая, в сто долларов.
Незнакомец разлил ром по стаканам, протянул Голофтееву зажигалку.
— Ну-ка, — сказал, потирая руки, и с нетерпением на лице, — давайте посмотрим, что получится.
Вспыхнуло пламя, и тут же пропало.
— Не горит, — огорчился официант, застрявший у стола понаблюдать и, возможно, ещё как-то услужить редчайшему по щедрости клиенту.
— Не горит, — усмехнулся Голофтеев.
— Ещё как горит! — возразил незнакомец.
Голофтеев хотел ладонью попробовать температуру над стаканом, но его подвёл рукав пиджака, верней, подвело то обстоятельство, что в тёплом климате Калифорнии он носил пиджаки очень редко, и от того каждый раз забывал о наличии рукавов, о том, что у них есть дрянная привычка цеплять находящееся под ними. Итак, рукав опрокинул стакан, ром выплеснулся на скатерть, и по ней, во все стороны распространяясь, понеслось еле заметное глазу нежно-сиреневое пламя.
