Разволновавшись от придирок, Евгений лишился равновесия и ухватился за угол конструкции. Та не выдержала нажима небольшого человеческого тела, с грохотом рассыпалась на части, и одна тяжелейшая часть так неудачно свалилась на ногу, так безнадёжно её раздавила, что её понадобилось удалить из-за развившейся гангрены.
Евгения доставили в больницу на военном вертолёте «МИ-2», и он так гордился этим фактом, что, казалось, отдал бы здоровую ногу за ещё такой же полёт. Об этом историческом событии он подробно рассказывал всем, кто ему попадался на глаза, но поскольку в своей маленькой деревушке он всех многократно исчерпал, а новые лица не возникали уже продолжительное время, он тут же стал рассказывать историю незнакомому толстяку, ещё не успевшему сообщить о причине внезапного визита, а только успевшему поздороваться.
Перетятько хотел бы ступить в избу, чтобы спрятаться от дождя, но из какой-то глупой вежливости слушал историю про вертолёт, которую рассказывал человек, сильно качавшийся на костылях, и дождь продолжал лить на одежду, такую промокшую насквозь, что она его впитывать не хотела, а тут же его сбрасывала в сапоги, а те, тоже давно переполненные, переливали дождь на землю, или, в данном случае, на крыльцо. Перетятько правильно предположил, что инвалид качался, как маятник, от того, что успел злоупотребить. А если бы эту свою догадку он высказал жителям деревни, они бы добавили, что печник всегда раскачивался, как маятник большущих невидимых часов, и порой при слишком сильном раскачивании маятник как бы отрывался, падал на землю или пол и там лежал неподвижно, часами.
Евгений, конечно, не мог не заметить, что толстяк перед ним был насквозь промокший, но это печника не беспокоило. Ему приходилось строить печи, когда над домом не было крыши, — то есть чего тут необычного весь день находиться под дождём. И вообще, считал печник, крыша в доме не первостепенное, самое главное в доме — печка, недаром сгорает всё дотла, и остаётся только печка.
Прослушав историю до конца, Перетятько хотел спросить одноногого, а отдал ли бы он и вторую ногу за возможность ещё раз полететь на вертолёте «МИ-2», но не рискнул, — кто его знает, какие мысли и ощущения могут взорваться в человеке с почерневшим иссушенным лицом.
— Скажите, — вклинился Перетятько, когда одноногий дух перевёл перед тем, как историю повторить, — как можно выбраться из деревни? Мне срочно надо в районный центр.
— Выбраться? Проще пареной репы! — печник закусил кончик усов, неряшливых, заляпанных сединой и лоскутками какой-то еды, и это придало его лицу саркастическое выражение.
