5. Об исполнении пятого желания я хочу написать подробнее. На третий день моей иммиграции, я пожал руку президенту США. Это случилось в столице Австрии, в период переговоров Брежнева и Картера по вопросам договора СОЛТ-2. В те первые дни жизни на Западе мы с женой с утра и до ночи пешком и на трамваях болтались по Вене. Мы были ошалевшими от счастья, что удалось, наконец, вырваться из железных объятий родины, а в полной неизвестности впереди красиво мерцали, переливались наши феерические фантазии.
Утром на одной из площадей мы набрели на толпу людей, которые с помощью полицейских образовали живой коридор. Автобусы Венского телевидения своим деловым видом подтверждали, что здесь ожидают появления либо Картера, либо Брежнева, либо сразу обоих. Мы забрались на памятник неподалёку, густо обвешанный зеваками. Толпа оживилась, забурлила. Кто-то рядом со мной заорал: Хай, Джимми!
Президент, окружённый телохранителями, вышел из церкви, к толпе приблизился, к нему протянулись десятки рук. Я спрыгнул с высокого постамента, вошёл в возбуждённую толпу. Я не теснил никого, не толкал, а просто все люди как-то удачно вдруг раздвинулись передо мной, я оказался рядом с Картером и секунд пять подержал в ладони руку президента США.
Услышав об этом рукопожатии, один незнакомый мне господин иронически усмехнулся:
— А вы не забыли потом вымыть руки?
Я не нашёл, что сразу ответить. Я ответил спустя полминуты, — беззвучно, впиваясь взглядом в свой кофе:
— Сэр, сегодня в моей зрелости я улыбаюсь над собой в возрасте четырнадцати лет. Я был извинительно наивен, но и сейчас многие в мире считают президента США самый могущественным человеком. Я хотел пожать руку президенту, а не демократу или республиканцу, мужчине или женщине, белому или чёрному. Это было моё желание, не самая важная цель моей жизни, быть может, для многих дурацкая цель, но важно, что я её достиг. А любопытно бы вас спросить: если вам такая цель неинтересна, то какая вам цель интересна?
После немалых колебаний Жидков отправил это письмо в газету «Лос-Анджелес Таймс». Потом ежедневно её пролистывал, пытаясь найти там своё сочинение. Через месяц газета прислала ответ, с благодарностью, очень вежливый, но «к сожалению, Ваше письмо для публикации не подходит».
Глава 18. Начало эмиграции
Лавина обрушивается на человека, переселившегося на чужбину. Лавина впечатлений, переживаний, новых обычаев и законов, нюансов другого языка, эта лавина постепенно вытесняет старые воспоминания. Счастливы те, кто ведёт дневники; эти завалявшиеся тетради тешат забытыми мелочами, которые могут раскрутиться в какое-то давнее происшествие, о котором ни разу не вспоминал. Заплетин часто себя ругал за то, что ленился записывать жизнь. Были два дневника в юности, но он позабыл, что с ними случилось, — то ли он сжёг их, то ли пропали. Однако, была и другая причина того, что в более зрелом возрасте он дневников не заводил: он знал, что когда он покинет страну с ему ненавистной идеологией (он это задумал ещё в институте), его дневники не пропустит таможня.
