— Зачем же ты уехал из России? — спросил Фред, замеряя расстояние от угла, который он приварил, и фарфоровым унитазом, светящимся сквозь дырку над головой.
— Сложный вопрос, — сказал я. — Для полного ответа всю жизнь надо описывать. Видишь ли, есть у меня пять желаний…
И я вкратце пересказал все желания своей жизни.
— Кусок трубы! — скомандовал Фред, внимательно выслушав меня.
— Чего? Зачем? — засуетился я. — Какого диаметра труба?
— При чем здесь диаметр? — заорал Фред. — Сколько ты диаметров приволок?
Я подумал: — Один диаметр.
Фред сказал нехорошее слово. Я лежал в паутине и в пыли, дышал одной пылью, был мокрый от пота, ныла шея, мучила жажда, меня могла укусить крыса, вдобавок меня грязно ругали. И все это я обязан терпеть, чтобы какой-то американец мог промывать свой унитаз после естественных испражнений. Душа моя взвилась на дыбы. «Пошли все к чертям! — душа завопила. — Кусок трубы, унитаз, Фреда, комбинезон, все углы, всю сантехнику. Вон отсюда — на солнце, на волю…».
«А жрать-то что будешь? — спросила плоть. — Счета чем оплатишь? Жену чем прокормишь? Бензин на что купишь?.».
— 0'кеу, — сказал я дрожащим голосом. — Эта труба тебе подойдёт?
Фред просунул трубу к унитазу, отчертил место, где нужно отрезать, грубо сунул трубу мне.
— Отрежь и зачисти, — приказал.
Отрезать и зачищать по-американски я, слава богу, научился за несколько дней работы в «Хоуле Пламинг». Я отрезал нужной длины трубу, зачистил оба её конца, подал её Фреду, помолчал, глядя, как тот её примеривает.
— Интересно, — сказал я, убедившись, что Фреда длина удовлетворила, — о чем ты больше всего мечтаешь? То есть, к какой цели стремишься?
Фред приварил медную муфту, осмотрел раскалённый оранжевый шов, погасил горелку, перекатился, оказался лицом ко мне.
— Моя цель? — сказал он задумчиво. — Хорошо, я скажу тебе свою цель. К пенсионному возрасту я бы хотел иметь хороший устроенный дом, поставить на ноги детей, накопить достаточно сбережений, чтоб путешествовать, развлекаться, и вообще до конца жизни не беспокоиться о деньгах.
— Ладно, — сказал я. — Пенсия не скоро. Тебе до пенсии сорок лет…
— Время мчится! — прервал меня Фред. — Несколько лет уйдёт на лицензию. Потом я хотел бы сдать на подрядчика и основать свою компанию. Я не хочу на старости лет испытывать какую-либо нужду.
Цели Фреда меня потрясли. Я был старше его лет на восемь, но я ни разу ещё не задумывался, как я буду жить в своей старости. Через пару дней мне сообщили, что меня решили уволить. Меня вышвырнули с работы, прежде всего, за бесперспективность. За желания, не совпадающие с сантехникой. Если жизнь — серьёзная штука, то ей ничего не оставалось, как отшвырнуть человека с моими желаниями на тёмное безрадостное дно, по которому ползают, поскуливая, бомжи, неудачники и дураки. Но в том-то и дело, господа, что в моём представлении жизнь похожа не на вдумчивого учёного или на потеющего сантехника, а на Ивана-дурака со спиной, густо покрытой родинками (родинки, которые нельзя увидеть — к счастью).
