— Попытаюсь, — вздохнул исправник. — Разрешите? — он указал на свободный стул у стола, за которым мы сидели в зале гостиницы.
Графиня кивнула. Перед тем, как примоститься на стуле, исправник достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб.
— Вам, ваше сиятельство, и вам, ваше превосходительство, наверное, известно о дополнительных наборах в армию, в том числе в ополчение, — начал он. — Перед этим еще несколько внеочередных наборов прошли. Есть помещики, которые ворчат, что, дескать, разорение, приходится отдавать добрых крестьян. Так и по миру пойти можно. Не все, к сожалению, готовы жертвовать для Отчизны. Вот и хитрят: отправляют в рекруты или ополчение самых негодящих: хромых, косых, беззубых[41]. Добро бы только таких, но некоторые договариваются с полицией, и за взятки берут у них из-под стражи лихих людей, коих и сдают военному ведомству вместо крестьян. Так вот в ополченский полк попал Фролка-каторжник, который подбил других таких же сбежать, взяв ружья. К счастью, огневого припаса канальи не прихватили: тот в цейхгаузе сберегался. Не решились варнаки на охрану напасть. Зато убили часового при денежном ящике полка и выгребли из него пять тысяч рублей — их как раз завезли из казны. Командир полка рвет и мечет: ему же теперь возмещать. Где взять такие-то деньжищи, человек он небогатый. Все это третьего дня случилось. Я, как узнал, разъезды выслал искать беглых. Перекрыл пути на юг и запад. Допрошенные ополченцы показали, что Фролка говорил про намерение уходить в литовские земли. Там, дескать, схорониться легче: сейчас война с Бонапартом, и никому нет до них дела. Кто ж знал, что они на дорогу к Москве выйдут? — исправник развел руками.
— Этот Фролка случайно не рыжий? — спросил я.
— Точно! — кивнул исправник. — В розыскном листе так и писано: волосья на голове и в бороде — рыжие.
— Он вас более не побеспокоит, как и еще двое. Лежат там у дороги. Мы их оттащили на обочину, дабы не мешали экипажам, не то кони мертвых пугаются. Остальные убежали, но ружей при них нет — побросали со страху. Их ружья мы привезли, можете забрать. Беглых, полагаю, поймаете легко. Где искать, знаете, мундиры на них приметные. Захотят есть, выйдут к какой-нибудь деревне, мужики с ними сами справятся. Их только упредить нужно.
— Сделаю! — кивнул исправник. — Могу спросить, ваше благородие?
Я кивнул.
— Денег при убитых, часом, не находили?
— Находил, — кивнул я, после чего полез в сумку, вытащил из нее и выложил на стол пачку ассигнаций. — Вот, ровно пять тысяч.
