— Мне сказали, что вам нужно отдохнуть с дороги, — продолжил статский советник, отступив на шаг. — Счастлив уступить вам свою комнату. Она очень покойная. Окна выходят на задний двор, проезжающих не видно и не слышно.
— Благодарю! — кивнула Анна и поинтересовалась из вежливости: — А как же вы? Я вас не стеснила?
— Не беспокойтесь! — махнул рукой Вилие. — Мне уступил комнату мой спутник, подпоручик Руцкий. Мы с ним следуем по именному повелению в Петербург. Его комната хоть и маленькая, но мне довольно. Я военный лекарь, с начала кампании в действующей армии. Доводилось и под открытым небом ночевать.
— А вашему спутнику?
— Ему — тем более. Он боевой офицер. Хотя в прошлом лекарь, причем, очень хороший, однако решительно поменял Эскулапа на Марса[32], — Вилие вздохнул. — Не тревожьтесь за Платона Сергеевича. Он даже обрадовался. Сказал, что с удовольствуем заночует на сеновале — там не так душно.
— Что ж, — сказала Анна, вставая. — Проводите меня до комнаты, Яков Васильевич…
Спустя час, вымытая в лохани верной Катюшей, облаченная в свежую рубашку и шелковый халат, графиня сидела за столом в своей комнате и ела томленную на пару речную рыбу. Кушанье приготовил личный повар, француз Жюль, который воспользовался кухней постоялого двора. Рыба тоже местная, а вот руку к ней приложил мастер. Налим в сливочном соусе, а подали именно его, совсем не пах тиной и рекой, наоборот, благоухал свежим маслом и специями. Белое, упругое мясо рыбы таяло во рту. Его вкус оттенял благородный букет шабли урожая 1808 года. Свежий, ароматный хлеб, легкий салат из овощей — и ничего более. Повинуясь советам своего духовника, Анна старалась быть скромной в еде и питье. Вот и сейчас, в постный день, единственное, что себе позволила, так это бокал вина. Без него приготовленная Жюлем рыба теряла вкус. Ничего, не велик грех, перед сном отмолит…
Напротив нее верная Катюша, тоже в рубашке и халате, энергично расправлялась со своей порцией. Помыв и переодев хозяйку, она воспользовалась оставшейся горячей водой и тоже сменила одежду. Ничего дурного в том, что служанка ест с ней за одним столом, Анна не видела. Во-первых, никто не видит. Во-вторых, Катя не просто служанка, а, считай, конфидентка. Происхождением из дворовых, она росла вместе с юной хозяйкой, активно участвуя в ее проказах и забавах. Их даже учили вместе. Так захотела Анна, и отец, горячо любивший единственную дочь, не стал возражать. Успехами Катя не блистала, но научилась вполне сносно объясняться на французском, немецком и итальянском. За границей, куда Алексей Орлов-Чесменский уехал вместе с дочерью после смерти Екатерины II, это помогало в общении с местными. Графине, пусть даже юной, не престало говорить с простолюдинами. После смерти отца по его духовной Катя получила волю, как и вся дворня графа. Анна предложила ей богатое приданое и замужество по собственному выбору, но Катя решительно отказалась.
