– Мы Паркеров уже тридцать лет знаем, – угрюмо заметил отец, ведя машину. – Возможно, им потребуется наша помощь.
Собравшись с духом, он притормозил у дома соседей, рассказал им, что произошло, и предложил отвезти их в больницу. Когда через пару часов он вернулся, осунувшийся и бледный, его трясло как в лихорадке.
– Состояние стабильное, – прохрипел он, – но она в коме.
– Боже мой, – прошептала Алиса. – В коме?
Мама быстренько выпроводила ее из комнаты и отослала в постель. В старенькую детскую постель, в старенькую детскую спальню. Ту самую, которую они с Джен, бывало, переворачивали вверх дном, когда Джен оставалась у нее ночевать. Они вечно канючили у родителей эти ночевки, хотя Джен и жила в двух шагах от ее дома. Все здесь напоминало о прошлом: книжные полки, альбомы для рисования, плакаты бывших кумиров… Внезапно Алису охватило уныние – а вдруг это все неспроста? Вдруг родители предвидели, что она сядет в лужу и вернется, и оставили ее комнату такой, какой она когда-то была?
Но отчего же так вышло? Она ведь не собиралась возвращаться. По крайней мере, не сейчас и, разумеется, не в одиночестве. Перед тем как отправиться в универ, они с Джен ударили по рукам и заключили дружеское соглашение. Они решили, что после учебы переберутся в Лондон, найдут умопомрачительную творческую работу под стать их талантам, прославятся и затем в поисках приключений махнут в путешествие по всему миру. Вначале – во Францию, на Монмартр, где, затесавшись среди художников на каком-нибудь углу, станут зарабатывать на жизнь: Джен – играя на гитаре, Алиса – рисуя портреты туристов. Бедность не казалась тогда страшным пороком, однако в этих наивных грезах было нечто большее, чем простое очарование романтики. В них была твердая уверенность, что как бы ни сложилась жизнь, они с Джен никогда не расстанутся.
Она зарылась в матрас и почувствовала, как что-то влажное ткнулось ей в ухо. Бо, толстенький, похожий на тумбочку терьер, которого ей подарили на двенадцатый день рождения, обнюхивал ее мокрым носом. Где-то неподалеку наверняка болталась и его худая, как щепка, сестрица Руби. Как же она скучала по ним в Лондоне! Бо растянулся на постели, и Алиса, прислушиваясь к мирному дыханию песика, начала понемногу успокаиваться.
Внезапно оживший дверной звонок нарушил разлившуюся в спальне благостную тишину. Алиса вздрогнула, Бо запрыгал по постели, а внизу звонким лаем залилась Руби. Алиса уловила обрывок донесшегося до нее разговора.
