Кажется, эта ее небольшая речь впечатлила Николаса. Он наконец перестал вести себя как задиристый петух, рухнул в кресло и сжал руками голову. Ольга, помедлив, села напротив.
– Послушай, ты же современный человек, – вдруг начал Ник, кажется, решив сменить тактику и воззвать к ее здравому смыслу. – Мы не в средневековье, ты не можешь вот так просто захватить меня и держать, сколько тебе вздумается. Я гражданин Евросоюза, у меня есть права…
– Если уж говорить о правах, – устало сказала Ольга. – Первым мои права нарушил ты. Право на частную жизнь, не слыхал о таком? Мама-гречанка тебе не объясняла, что нарушать границы приватности нельзя?
У Ника вдруг заалели щеки. И это снова застало Ольгу врасплох. Этот тридцатидвухлетний мужик все же во многом проявлял такую непосредственность, будто еще не вышел из детского возраста. Похоже, ее слова в самом деле его смутили.
– Я… – начал он. – Я не думал… Я же не знал!
– Конечно, ты полагал, что застанешь меня с другим, – усмехнулась Ольга. – И с сознанием собственной правоты устроишь скандал. А вышло иначе. Но, милый мой Ник, с какой стати ты в принципе решился за мной следить? Ведь я тебе ничего не обещала, ты не был мне ни мужем, ни бойфрендом. Однако посчитал, что вправе так грубо и бесцеремонно проломить границы моего личного пространства.
– Все равно! – наконец справился со смущением Ник. – Это тебя не оправдывает. Пускай я поступил некрасиво, ты все равно не можешь держать меня здесь.
– Ты не просто поступил некрасиво, – возразила Ольга. – Ты, дорогой, совершил самую большую ошибку в своей жизни. И теперь пути назад нет. Я не могу тебя отпустить.
– Не можешь? – ахнул Ник.
Он вскинул голову и уставился на нее ошеломленными глазами. Неужели и правда думал, что, если попросит хорошенько, Ольга отопрет ему дверь?
– Посуди сам, ты стал свидетелем тройного убийства, – объяснила Ольга. – Я должна была бы убрать тебя. Но не убрала. Что теперь с тобой делать, я не знаю. Может, что-нибудь посоветуешь?
– Ты можешь взять с меня слово, что я никому не скажу, – вдруг горячо заговорил Ник – Я поклянусь тебе чем угодно. Здоровьем матери, хочешь?
И Ольга снова невольно рассмеялась.
– Придумай какой-нибудь менее романтичный вариант.
– Я правда никому не скажу, – взмолился Ник. – Не веришь?
Нет, это в самом деле было просто смешно. Но Ольге больше не хотелось смеяться. Этот чертов грек заставлял ее чувствовать себя странно. Будто с ней было что-то не так. Будто логика, которой руководствовались все нормальные люди, на ней сбоила. И Ольга впервые за много-много лет ощутила какую-то досаду от того, что не являлась частью «обычного» мира.
