Происхождение важно знать, просто знать, без орать на всех углах «я потомственный дворянин» или «москвич во втором поколении». Просто знать для прививок и наследственных заболеваний. Тогда и малокровие, от которого умер мой дед, не ударит обухом по голове, если вдруг ему станет угодно навестить и меня.
Так вот, я фотографии не храню, спасибо, что придумали цифру: всегда есть соблазн распечатать нащелканное потом когда-нибудь, когда-нибудь не случается никогда, и прошлое спит себе спокойно, похороненное под толщей минут жизни.
Фотографии ТУДА не взять, и когда ТУДА пригласит меня в гости, не кладите мне их под подушку – истлеют на раз, будет неприятно пахнуть, я рассчитываю хотя бы на минимальный комфорт в своей последней дубовой постели.
Кстати, если уж заговорили на тему ТУДА: не кладите вообще ничего. Упаси господи засунуть мне в гроб гитару или пару листов с шариковой ручкой, упаси господи! Гитару отдайте тому, кто в ней действительно нуждается, червячки, разумеется, не отказались бы тоже – такой волшебный привалит обед – но это роскошь, господа, для червяков это слишком жирно.
Помню, рассказывали, умер мужик и завещал похоронить рядом с собой в гробу свою собаку, усыпить и похоронить в одной могиле, представьте себе разочарование пса в своем обожаемом хозяине! Грохнули ни за что ни про что, а то бегал бы по земле еще лет пять. Хорошо, мужик был холост.
Прервусь на рекламу, похоронное бюро братьев Раскольниковых предлагает со скидкой в тридцать процентов изделия из дуба, клена и сосны, скидки действуют до 1 марта, торопитесь, господа!
1:31 РМ
Сижу в баскском ресторане-сидрерии и жду Вадима Гурукена. Будем говорить, надеюсь, не о грядущем. Кстати, «грядущее» очень невкусное слово, в нем все, что я не люблю в русском языке. Во-первых, нескромная гласная «Я» – будто подножка прекрасной сонорной «Р». Ладно, неприятно, но что делать? Скользим хрусталиком дальше по телу слова, из кристальной любви к родному языку я могу согласиться с долговязой, какой-то птичьей и отчего-то унылой «У», но не тут-то было! После нее катастрофическое лингвистическое орфографическое западло – невменяемая в произношении и происхождении «Щ». «Нету должностей на Щ. Весь вспотеешь, их ища», – остроумно рифманул Иосиф в «Рабочей азбуке», гря-ду-щее – тяну я голосом левитана-эдитыпьехи. Решительно невзрачное, не породистое слово, и говорить о нем ни с Гурукеном, ни с самой собой не буду. Насколько я понимаю, вообще в этот раз мы имеем в виду не что иное, как «расскажите, сударыня, что, вы думаете, с вами будет?», извольте-с! Опять-таки охотно! Но я не знаю, что со мной будет ни завтра, ни через год, ни через двадцать лет, ни после того, как я попинаю как следует это пафосно-графинное словцо, зато наверняка я знаю одно: сейчас хочу кофе, и скоро во мне заплещется двести граммов убойной нефти. Прервусь на рекламу.
