Рослый белокурый Эйб, мой ровесник, унаследовал от матушки хозяйские замашки, поэтому основной моей задачей стало распознавание его команд. Впрочем, работа была мне не в новинку. Крышу домика старика Тиффи приходилось чинить по нескольку раз в год, как бы я ни старался приводить ее в порядок: детеныши гарпий из бестиариума постоянно пробирались на чердак лекаря, рвали толь и грызли дранку. Тиффи, наверное, мог бы их отвадить, но он был слишком добросердечным. К тому же в любой момент можно было загнать на крышу меня, я охотно принимался за починку. Так что и в этот раз работа спорилась.
Тим подавал материалы, мы с Эйбом их прилаживали. Здесь же, на заднем дворе, на лавке около стены дома, чистили овощи Селейна и Лори — так звали младшую дочку хозяйки. Девочка легко управлялась с ножом и болтала без умолку. Украдкой посматривая на Селейну, я видел, что ей сложно: кажется, заниматься кухонной работой ей приходилось впервые, и это было заметно, хоть она и старалась не подавать вида. «Забавно, — подумал я. — А ведь с ланцетом Селейна управляется наверняка лучше, чем с кухонным ножом».
Закончили мы быстро — а может, просто время пролетело незаметно. Аи вынес для всех холодного морса, сказал что-то — я забыл о том, что нужно стараться сознательно прислушиваться к чужой речи, и ничего не понял. Но он точно не ругал нас, и я немного удивился: Боггет ведь говорил, что местные недолюбливают странников, а к нам пока относились довольно доброжелательно. Может, говоря это, инструктор основывался на собственном неприятном опыте или просто хотел нас от чего-то предостеречь?..
Когда Эйб ушел, мы остались на заднем дворе.
— Давайте я буду что-нибудь говорить, а вы будете меня понимать, — предложила Лори. — Так вы быстрее научитесь.
Мы удивленно переглянулись — никто не думал, что нас будет учить разговаривать маленькая девочка. Увидев выражения наших лиц, Лори рассмеялась.
— Она просто болтушка, — сказал Аи ласково. — Но иногда и от этого есть польза.
Так что, расположившись в тени дома, мы стали слушать Лори. Довольная вниманием и ощущением собственной важности, девочка принялась рассказывать нам сказки.
— В одной деревне жили-были старик со старухой, и не было у них детей…
Оставаться постоянно сосредоточенным и вникать в ее речь, по-детски чудную и сбивчивую, было сложно, и иногда я переставал понимать ее. В словах менялись местами буквы, слова угадывались с трудом, пока не становились совсем неузнаваемыми. Но потом я собирался с силами, и в мешанине незнакомого языка снова проступали отзвуки привычной речи, а следом за этим снова угадывались целые слова, пока наконец даже буквы не вставали на свои места. Тим уже довольно свободно говорил, я старался не отставать от него, хотя у меня получалось заметно хуже. Понимать было не сложно, а вот говорить самому… Что касается Селейны, я никак не мог угадать, не получается ли у нее овладевать навыками такого общения, стесняется она ошибиться или же все это ей попросту неинтересно. На ее лице ничего нельзя было прочесть.
