Собравшись с силами, Кира направилась к колодцу. Не придумав ничего лучшего, оторвала полоску от рукава туники, намочила почти ледяной водой, вернулась в избушку.
Кела лежала с закрытыми глазами и дышала часто-часто.
— Кела! — позвала Кира. — Кела, ты меня слышишь?
Девушка не откликнулась. Даже веки не дрогнули.
Подойдя, Кира села на пол. Прежде, чем приложить компресс, еще раз внимательно взглянула на ранку. Нет, она не ошиблась: три небольших одинаковых воспалившихся прокола. Не два, не четыре — именно три. Укус только одного известного Кире существа оставляет такой след… Похоже, у Геоса в ближайшие несколько часов одной спутницей станет меньше. Укусы щитовников не вылечивают даже маги — не потому что не могут… Чаще всего просто не успевают.
Бесполезная работа остается бесполезной, даже если ты делаешь ее с энтузиазмом. Но очень часто она успокаивает и помогает собраться с мыслями — по крайней мере, у Киры всегда было так. Вот и на этот раз она снова поднялась, снова вышла из домика, снова направилась к колодцу. На этот раз у нее в руках была косынка Келлы, и из нее она сделала второй компресс — положить девушке на лоб. Он горел. И пусть Кела без сознания… и уже вряд ли в него вернется…
Кира почувствовала, как глаза начинает жечь. Когда она плакала в последний раз? Когда ушел Юрк? Нет, тогда — уже нет… Раньше. Когда она поняла, что он уйдет.
Вернувшись в избушку, Кира положила на лоб спутницы щедро намоченную косынку. Теперь нужно было решить, что делать. По-хорошему, нужно было уходить. Причем быстро и чем дальше, тем лучше, потому что… Но Кира медлила. Не двигалась с места до тех пор, пока не стало поздно что-то решать.
Ну, вот уже и поздно.
Этот характерный звук не возможно было спутать ни с каким другим, даже если ты слышал его до этого всего раз в жизни. Кира слышала его в далеком детстве: тогда она и еще одна девчонка вместе с мальчишками все ночи просиживали у костра, карауля скот и запекая в золе картошку. Ночи были веселые, беззаботные. Но одна ночь стала исключением. Ничейный пес, которого подкармливали всей деревней и который ходил вместе с ребятами, куда бы те ни отправились, после очередной пробежки по кустам вышел к костру, шатаясь. Поначалу на это никто не обратил внимание. Но потом прилегший у огня пес впал в забытье и стал поскуливать. Ребята обступили собаку, не зная, как и чем помочь. Но пес не мучился долго: умер в течение часа. Словно поперхнулся чем-то — и перестал дышать. И вот тогда-то раздался этот звук: сухой, колючий, звенящий. А потом из травы к костру поползли змеи. Их было больше дюжины. Черные с красными поперечными полосками на спинах, большеголовые, они струились, словно ожившие травяные тени. Постукивая по земле хвостами, они ползли к мертвой собаке.
