И вообщем, народу вкруг нее было полно.
Вот этого бородатого косматого нашего народу.
Ну и стали возникать какие-то романы…
Но страшное дежавю, эдакая тень Глушакова
ее преследовала.
То есть, она отчетливо понимала — что каждой
ее избранник — это снова Они.
Те Самые Грабли. И вот она опять на них наступает, и сейчас опять последует удар по лбу.
Мы вообщем, все так живем.
Ну скажем, у девушек рожденных в нашей деревне — лбы уже такие стали — железные. Мы просто удары этих граблей не чувствуем.
А Наташа все это остро чувствовала.
Она говорила: — Господи — но это опять Глушаков. Все тот же Глушаков. Да не хочу я больше этого в своей жизни… не хочу больше этих гениев обслуживать… про Лувры и Нобеля эти грядущие слушать. У меня уже все опять нормально. У меня все в жизни есть. Мне нужен просто кто-то, кто мог бы элементарно заботиться обо мне. О ребенке. Кто мог бы дверцу шкафа починить…
Вообще такая программа, примерно как у Маруси из довлатовской «Иностранки» сложилась в Наташиной голове.
Помню, она пришла однажды и четко ее изложила:
— Я все поняла. Надо жить с простым человеком. С простым мужиком — работягой. С водопроводчиком, с наладчиком станков, со слесарем — со всеми этими людьми жить можно, не надо только снобкой быть.
Мне понравилась Наташина идея. Идея опрощения — она всегда заманчива.
Наташа говорила: — Мне от мужика нужно оно — надежность. И что бы все в доме мог починить. Мой дом уже как сирота какая то — истрепался весь… ему надежные мужские руки нужны. Как и мне…
Я говорю: — Ну здорово. Вперед.
Я то сама, когда нужны надежные мужские руки, вызываю их из компании «Ю-ДУ».
Ну это такое типа «Муж на час». Но звучит менее оскорбительно.
И там приходят иногда такие… готовые еще и к флирту.
Но мне то с моей ксенофобией — какие уж там простые.
Я и пастернаковеда то с трудом переношу, и с японоведом то еле еле лажу… такая уж у меня нежная натура, ежели вот человек не знает, например, кто такие прерафаэлиты — то никакого минету он от меня не дождется.
Но это я такая супер-неженка, а чужие убеждения — уважаю, и Наташина программа опрощения мне понравилась.
Где их — этих, берут, Наташа знала. Она в ту пору работала пиар-директором одного отеля, и там было полно вспомогательных служб. В ее распоряжении был целый штат шоферов, и слесарей, поваров, плотников и водопроводчиков… И она —довольно быстро нашла себе дядьку из этого, ихнего мира.
Звали его Анатолий.
Характерная особенность этого мира — там мужчин зовут полными именами. Но без отчества. Или отдельно отчеством. Но без имени. Но это уже интим и особая уважуха.
