Потом из мастеры их выгнали ковбои. Потом он разбил ее тачку. Потом она его застала с какой то… ну все как обычно в нашей деревне.
А потом я увидела, как они сидят в Борее. И Таня Коновалова ему положила ногу на плечо… а Наташа говорит, что надо ехать домой. А он пьяный…
И я расстроилась и ушла.
Еду в троллейбусе и мне Наташа звонит: — Можно я к тебе приду?
Пришла, растерянная. Три ночи. Он ее толкнул и забрал ключи от машины. И уехал. Она одна ночью в городе, без копейки. А квартира у нее в Пушкине.
Тут я включила садо-мазу, говорю: — У меня ночевать нельзя. Давай, я тебе просто одолжу 1000 — на такси до Пушкина.
А на следующий день я ей позвонила и говорю:
— Ну а что дальше то будет? Это ж только начало, дальше ведь ты от него и по морде огребешь.
Вот тут мой грех — плохо я знала конкретного Глушакова.
При последующем поднятии банка данных, а в любой деревне всегда есть банк данных, на любого персонажа, выяснилось, что как раз в битье женчин конкретный Глушаков не замечен. Кейса нет, ни до, ни после.
Но вот не знала. И Наташу предостерегла:
— В следующий раз он тебе вмажет.
А она говорит: — Следующего раза не будет. Я от него ухожу.
— Да ладна. Куда ты уходишь? С Тимошей на руках. Знаю я эту телегу алкашных жен: все я ухожу. А завтра он опять золотой.
Но Наташа действительно ушла. Звонит: — Ушла — говорит.
— Ну теперь твое дело — продержаться.
Глушаков то начал осаду, как положено.
А она сидит без бабла, без тачки, без работы, в Пушкине, с Тимошей…
Вообщем, я ее поддерживала морально.
Своим идиотическим оптимизмом подпитывая ее нечеловеческую силу воли…
А дальше Глушаков из этой истории исчезает
Сперва он его любила. Потом ненавидела.
А потом ей стало пофиг.
Года через три ей стало совершенно пофиг.
И все у нее снова было — и тачка, и работа хорошая и деньги водились.
И Тимоша подрос.
И постепенно нашлось время для новых увлечений.
И мужиков вокруг нее оказалось множество.
Потому что выплыть из-под конкретного Глушакова можно.
Но покинуть нашу богемную деревню, войдя в нее однажды — уже сложно.
Многие пришлые девушки, выбравшись из-под обломков семейной жизни, уже остаются с нами навеки. Потому что свобода суждений, свобода от буржуазных стереотипов — это такая заманчивая штука. И затягивающая.
Так и Наташа одной ногой осталась с нами. Вернувшись в большой город, она осталась с нами, как организатор разных фестов, благотворительных аукционов, фотовыставок… Потому что после жизни с Глушаковым — она всех в деревне знает — всех художников, фотографов, скульпторов…
