Но однажды — это не сработает. И что-нибудь случится.
Потому что никогда нельзя выходить за флажки.
Нельзя заходить на чужую территорию.
Я вспоминаю рассказ Пола Боулза
О профессоре-лингвисте, который живет уже несколько лет где-то в северной Африке, в Танжере или в Маракеше. Живет и не вылазит за границы мира белых туристов.
Это середина 50-х. И вот однажды он слышит необычную музыку, просит какого-то араба проводить его туда, откуда эта музыка доносится, выходит за черту города, попадает к бедуинам. Они, первым делом, отрезают ему язык. Шоб не орал. А потом подлечивают, обвешивают консервными банками — и он так звенит, танцует… веселит деток. И так живет, кочуя с бедуинами, год кажется… Вообщем он сходит с ума, сразу после урезания языка. Потом попадает снова в цивилизацию. В больницу. Но в себя так и не приходит. У Боулза много об этом, об опасности выхода за флажки…
Я так и не полюбила Боулза…
Но я иду по Невскому и думаю об этом его рассказе.
И думаю о том, что это чужой для меня мир, мир где ездят воевать в Афган или в Чечню, или вот теперь на Донбасс, мир где живут эти Наильки-Наинки и ихние контуженные Валерики- Виталики. И я не хочу ничего знать про этот мир. Я не любопытна.
Я жестокий ксенофоб — типа, англичанин.
И не надо никогда высовываться из своей теплой уютной богемной деревушки. Где все — свои.
Одесса 2017
Жене Мякишеву
Запойный.
Вылечился.
Очень хочет стать хорошим.
Читает журнал «Фома».
Ходит к священнику, настоящему, старому и мудрому.
Спрашивает про жизнь.
Батюшка рассказал про любовь:
— Любовь — это когда жалеешь, заботишься… Настоящий праведник это вот, представь себе: бежит человек, по шатким мосткам, путается в длинной рясе и с трудом, расплескивая, несет мисочку горячего супу, для голодного человека…
Он все понял.
Понял, что любовь — это принести суп голодному любимому человеку
Решил сварить суп для Елены.
Она работала в котельной, рядом с его домом.
Сутки через трое.
Суп сварил с трудом.
Варил целый день
Грибной. На борщ так и не поднялся.
На мисочку тоже не хватило праведности.
В смысле, побоялся расплескать.
В последний момент все же перелил в баночку.
И понес Елене в котельную.
Чтобы была любовь.
Настоящая, щасливая…
Пришел, а у нее Никифорова сидит!
Он не ожидал этого.
Ну какая любовь — если Никиорова сидит?
Зачем вообще суп — если Никифорова?
С Никифоровой — это уже не любовь, это уже какой-то групешник получается…
Расстроился.
Остановился с баночкой на верхней ступеньке…
