– Потому что ты не достигла просветления и беспокоишься о суетных вещах.
– Ага! Иди в ванную. А я пока попробую всё-таки разобраться с теликом.
Когда Сунь Укун вышел из душа, телевизор работал. Ольга поставила чайник и бросила в чашки по пакетику чая.
– Говорящая голова? – настороженно спросил китаец, мельком глянув на какого-то политика на экране. – Демон? Его нужно убить?
– Да. И да. Но нет, – ответила девушка сразу на все три вопроса, на мгновение задумалась и предложила: – Давай-ка бери поднос и тащи на кровать. Сейчас заберёмся под одеяло и будем чай пить.
– А если мы прольём чай на постель?
– Я тебе пролью!
Под одеялом было тепло. Тёплый поднос с чаем дополнительно согревал колени. Но от стены в изголовье всё-таки ужасно дуло. Даже терпеливая к холоду девушка недовольно поёжилась и подняла подушку повыше. По телевизору шли скучные городские новости. Работающим оказался только один местный канал, остальные жутко глючило, так что даже переключиться было некуда.
– Скажи мне, Аолия, почему ты выбрала именно этот постоялый двор? В нём роскошно, как во дворце богатого чиновника, но всё равно холодно, как в самой скромной лачуге бедняка.
– Ну я же не знала, – попыталась оправдаться девушка. – Теперь буду умнее. Да расслабься, нам всего-то одну ночку перетерпеть, а завтра утром мы уйдём и больше сюда не вернёмся.
– Я очень надеюсь на это, женщина.
– Ты злишься на меня, что ли? – неожиданно догадалась блондинка.
– О нет! – слишком уж поспешно ответил Сунь Укун и, помолчав, признался: – Знаешь, сегодня я чуть было не убил тебя. Пока ты лазила по кустам, как безмозглая гусеница, я представлял, как разрываю твою плоть, ломаю твою шею и вгрызаюсь в трепещущее сердце. И мне это очень, очень, очень нравилось! Честное слово!
– Так почему же не убил? – поджав губы, пробурчала надутая девушка, которую больше обидело сравнение с гусеницей, чем факт несостоявшегося собственного убийства.
– Потому что ты мне нужна, – ответил китаец после непродолжительного молчания, вращая в ладонях чашку с чаем.
Ольга покраснела и опустила глаза.
– Ты не о том думаешь, женщина, – терпеливо пояснил царь обезьян. – Пока ты мне полезна. И только поэтому ты ещё жива.
– Ну ты и гад…
– Угу…
Самолёт плавно шёл на взлётную полосу. Тяньгоу не боялась летать, но у неё всегда закладывало ушки при взлёте и посадке. Это было неприятно и даже больно. Поэтому рыжая чихуахуа нервно дёргала большими ушами и раскрывала пасть пошире, стараясь медленно вдыхать и резко выдыхать. Жвачку бы, но собаки жвачек не жуют, им нельзя.
