– Насколько я помню, с Китаем Наполеон не воевал, так что расслабься и ешь.
– А что, вкусно… Положи мне ещё, женщина!
Тяньгоу вышла с лестницы на нужный этаж, утробно рыча. Да пусть эти поганые бюрократы вечно гниют в смрадных ямах Диюя! Нет им прощения! Секретарь с аппетитом расправилась с сырой куриной ножкой, достав её прямо из сумочки, громко похрустела трубчатой костью и вытерла с губ куриную кровь той же старой занавеской.
Рыжая женщина чихнула, фыркнула, побрызгала в рот освежителем и почти беззвучно пошла по мягкому ковру. На этот раз из лифта никто не вышел, на этаже вообще никого не было. У нужной двери она остановилась, еле слышно поскуливая. Что делать?
Мован будет в ярости! Может, уйти? Глубоко вздохнув, она подняла руку и осторожно постучала. Никто не отозвался.
«Ну вот, господина нет, значит, можно смело уходить, отложив этот неприятный разговор на неопределённое время», – с облегчением подумала она, но для верности решила постучать ещё раз, посильнее.
И в момент её прикосновения дверь вдруг отворилась сама. Секретарь принюхалась. Аромат благовоний и какие-то смешанные, но тревожные запахи. Женщина осторожно заглянула внутрь. Темно, однако где-то далеко внутри горел свет.
– Господин? – попробовала позвать она. – У Мован?
Тишина. Только тихая национальная китайская музыка доносится из глубины квартиры. Тяньгоу набралась храбрости и шагнула внутрь.
Мован что-то готовил, обмотав могучие бёдра чёрным махровым полотенцем. На электрической плите нового поколения стояла древняя, как сам Китай, медная кастрюля, в которой тушилось мясо. Посреди кухни, на серебристом столе, привязанная за руки и ноги к его ножкам, лежала миниатюрная обнажённая блондинка. Длинные светлые волосы мелкими завитками спускались вниз. Чуть лопоухие уши, далековато посаженные глаза. На левой ключице татуировка в виде длинных козлиных рогов. На животе – крупные кристаллы соли.
– Не замёрзла? – спросил он, мельком взглянув на девушку.
– Н-не-э-эт, М-мо-ва-а-ан, всё-о-о хорошо-о-о…
Мужчина откупорил бутылку текилы и наполнил высокую рюмку. Затем, надрезав небольшой лайм, одной рукой выжал из него весь сок на шею и голую грудь девушки.
– А-а-а-а… – томно отозвалась кудрявая блондинка.
Мован улыбнулся и, наклонившись, слизал соль с её живота.
– О-о-о-о…
– Рано блеешь, козочка, – одним махом выпив текилу, шепнул он ей на ухо и…
– Господин, извините, но… – раздалось за его спиной.
Подпрыгнув от неожиданности, Мован быстро обернулся. На пороге, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, стояла Тяньгоу.
