– Хорошо, хорошо, обязательно, – не стала спорить блондинка, боясь, что и здесь её заставят петь. – Только в следующий раз, ок?
Тяньгоу с высунутом языком бегала за голубями. Она пряталась в сугроб, а потом резко выпрыгивала из него на теплотрассу, где они кучковались, чтобы согреться. Сизые голуби все как один взлетали в воздух с тёплых насиженных мест, осуждающе и гневно курлыкая. Тем не менее, сделав небольшой круг, тупоголовые птицы с завидным упорством садились на прежние места.
Собака хохотала заливистым лаем, хватала ртом крупные снежинки и размышляла, не шугануть ли попутно вон ту наглую рыжую кошку, дремлющую на водопроводной трубе. Кошка сонная и толстая, так что вряд ли она сможет быстро убежать…
«Я теряю свою природу! Я забываю, что я – демон!» – внезапно с беспокойством подумала Тяньгоу, но тут же автоматически подняла лапу и с наслаждением почесала себе за ухом. Быть собакой – здорово!
Погасла большая люстра в полном зале, под классическую музыку и поощряющие аплодисменты разъехался занавес. Специальные прожекторы разноцветными огнями осветили сцену. Почему-то знаменитый балет по бессмертной пьесе Шекспира был подан в славяно-готической произвольно авангардной манере. Скифские бабы, египетские пирамиды, солярные знаки и животные боги. В общем, что курили декораторы – загадка почище бинома Ньютона…
– Смотри, дело происходит в Вероне, это Италия. Вон то семейство – Монтекки, а это – Капулетти. Они друг друга не любят, – на ухо шептала блондинка китайцу. – А вон тот, в серых колготках, с высокомерным лицом, – за Монтекки. Не помню, как его зовут. Но не важно, его всё равно скоро убьют.
Сунь Укун осторожно указал на подпрыгивающего танцора, изящно отставившего ножку:
– Этого?
– Да. А этот, с неприличной попкой (блин, какие мышцы!), – сам Ромео, он любит Джульетту. Нет, не ту красивую, а ту, которая худая, слева в белом. Не тычь пальцем в артистов, это неприлично.
– Штаны этих танцующих мужчин тоже неприличны, – резонно заметил китаец. – Они же обтягивают все изгибы их тела, сжимая органы! Видишь, как они выпирают?! Это же опасно, кровь застоится, станет мёртвой, и у несчастного сначала посинеет, а потом и отвалится самое мужское естество!
Он кивком головы указал на вертящегося на одной ножке Ромео.
– Не переживай, ничего ему там не пережимает, они все туда вату подкладывают, – махнув рукой, шёпотом успокоила блондинка. – Смотри лучше. Сейчас они познакомятся.
