Впрочем, наслаждение было не настолько сильным, чтобы перевесить это отвратное чувство ловушки. Ему хотелось, чтобы все побыстрее кончилось, но, может быть, именно это чувство протеста, создававшее торможение наслаждению, и не давало длящемуся кончиться побыстрее. Он ощущал все большее напряжение, и чем сильнее было ощущение подавленности, тем больше казалось, что эта наглая ненасытность его тела уничтожает в нем то, что уничтожать не дозволено, чем ни с кем нельзя делиться, пьет живые соки его «я». А она, проникаясь его неожиданной мощью, восприняла ее как доказательство своей притягательности для него, как доказательство ее умения возбуждать - и от этого сама возбуждалась все больше, и наконец ее медленное затихающее содрогание отозвалось в нем резким приливом наслаждения...
Он не знал, радоваться ему или огорчаться, что все позади. «Для новичка ты силен, - сказала она, спокойно оправляя юбку, когда они уже сидели рядом. - Ну, как тебе?» - «Невероятно», - сказал он, мысленно давая себе клятву, что никогда больше не окажется в подобном дурном плену, никогда не будет рабом, никогда не даст вычерпывать из себя то невосполнимое, что, хитроумно собранное вместе, называется Сергеем Матвеевичем Высиком - человеком, не похожим ни на одного другого, с собственным миром и собственной вселенной, которую надо оберегать от грубых вторжений. И эту клятву он держал до сих пор.
Высик досадливо поморщился. Почему ему в голову лезет всякая чушь? Как же звали эту девку? Кажется, Наташка... Да, Наталья. «Ты меня теперь вовек не забудешь...» - «А завтра ты будешь на танцах?» - Он был обязан это спросить. - «Буду. Только не думай, что я целиком только для тебя...» - «Я и не думаю. Но...» Она засмеялась: «Ты хорош. Да и я не лучше. Давай еще доживем до завтра...»
Девушка, похоже, говорила не просто так. В ту ночь ее убили. Ее ли? Во всяком случае, больше на танцплощадке она не появлялась, а народ на следующий день толковал, что порезали какую-то Наташку, подругу Лехана Свиридова, с которым у нее вышли нелады. Высик убитую не видел, так что знать точно не мог. Стал ли он косвенной причиной ее смерти? Вряд ли. При аморфной простоте нравов рабочего поселка в нем были девки и парни, которые держались друг за друга как за основных, но при этом в определенном смысле оставались в «общей собственности», и другую половину это ничуть «не колыхало». Плотная принадлежность только друг другу начиналась с несколько иного: с беременности, с рождения ребенка либо с какой-нибудь другой общей ответственности, от совместного огорода до повязки на совместные уголовные дела.
