- Угу. - Берестов понял. - И что нам теперь делать с этой бабушкой?
- Мне сейчас надо отъехать в райцентр. А ты возьмись за нее. Я ее сюда доставил со всем почетом, как важную свидетельницу, которую надо охранять, чтобы с ней, не дай Бог, ничего не случилось. А ты ничего этого не знаешь. Сидит задержанная старуха - и сидит. Возьми ее в оборот, пошуми на нее, если надо. Проведи обыск у нее в доме. Потом, когда я вернусь, я малость ее приласкаю. Если устоит перед твоими допросами, то, может, еще в чем проколется, когда начнет плакаться мне на дурное обращение.
- Понял. Известная раскладка. Злой-добрый, попеременно.
- Именно. Знаешь, как в старину неподъемный камень с дороги убирали? Поливали попеременно то ледяной водой, то кипятком, пока он не треснет. Вот давай и устроим такое нашему камешку. Думаю, долго старуха не продержится.
- Я уж постараюсь, - заверил Берестов. - А зачем вам в райцентр?
- Выяснить кое-что.
Высик решил даже Берестову не рассказывать о встрече с братом Петра Егорова, соблюдая данное слово. Кроме того, Берестову было лучше и безопаснее не знать о некоторых догадках, поневоле напрашивавшихся из этого разговора. Эту часть расследования Высик должен был взять на себя.
По дороге в райцентр Высик продумывал, как ему построй беседу с опером. Можно было, конечно, поквитаться с ним за все хорошее и утереть ему нос - карты были у Высика на руках. Но оперы - они народ злопамятный, а преимущество Высика было преходящим. Нет, лучше не портить с ним отношений, поговорить вежливенько и скромненько, хотя и не отступая от сути. Если что, дать ему шанс приписать себе все заслуги по разоблачению непотребного элемента. Ни в чем существенном не уступая ему, разумеется.
С тем Высик и побрел по улицам райцентра, мимо площади, от которой начинался широкий спуск. Над спуском, где асфальт почему-то не приживался и сходил проплешинами, обнажая вековечный панцирь брусчатки, владычествовала огромная храмина темно-красного, местами выцветшего кирпича - размеров столь колоссальных, что Высик всякий раз диву давался, зачем и откуда взялось здесь такое сооружение. Храмина давно лишилась купола, а там, где безглавая башня соединялась со скатом крыши, росло ветвистое дерево - шутка ветра, играющего с семяносным пухом тополей, да и семячко оказалось жизнелюбиво. Тут и там, особенно на широких выступах карнизов темных окон со сгнившими переплетами и выбитыми стеклами, росла трава. Применения этой громадине так и не нашлось. Только у ее основания приютилась скособоченная керосинная лавка, да придел, непосредственно примыкавший к лавке, был занят складом. Все вместе производило почти угнетающее впечатление, казалось несоразмерным куском иного мира, непонятно как вторгшимся в наше пространство. Эти заброшенные руины, подминавшие под себя городок, порой преследовали в снах Высика, и тогда вокруг них витали причудливые образы.
