— Я совсем заболталась, так интересно вас послушать. Но мне надо выгулять Кикки!
Вновь оказавшись на лестничной площадке, мадам Вольф попала в очередную западню — там, сложив руки на груди, ее уже поджидала Алена.
— А я… я случайно, мы с Кикки уже бежим гулять! Ей очень срочно необходимо в туалет!
Мадам была вынуждена ускорить шаг — настырная помощница проводила их до самой двери в подъезд, после чего еще некоторое время стояла в проходе, наблюдая за тем, как они обе с Кикки удаляются.
— Представляешь? — Эрнестина Вольф переглянулась с собачкой, которую вела на поводке. — До чего дошла? Контролирует меня во всем!
Со стороны могло показаться, что собачка прекрасно понимает, о чем говорит пожилая дама. Шпиц оглянулся назад и презрительно фыркнул на Алену.
Вольф прогулялась по улицам, заглянула в небольшой зеленый сквер, где была разбита городскими садовниками крохотная лужайка и стояло несколько скамеек. В сквере обнаружилось уютное кафе с открытой террасой и несколькими круглыми столиками под открытым небом. Француженка приняла решение сделать паузу.
— Добрый день! — поздоровалась она с молодыми людьми за стойкой. Мадам обрадовалась, увидев в витрине богатый выбор свежей выпечки. Кондитерские изделия так и манили проголодавшийся взгляд обеих подруг. Кикки тоже встала на задние лапки, уперев передние в низ прозрачной витрины, собачка повела маленьким кожаным носом и звонко тявкнула на мадам.
— Добры день! — с улыбкой отозвались молодой человек и девушка за стойкой. Оба они были в черной форме, опрятные, готовые к трудовому дню.
— У вас очаровательная собачка! — девушка сделала комплимент и даже вышла из-за стойки, принеся шпицу кусочек розового макаруна.
Кикки сперва недоверчиво принюхалась к угощению, посмотрела на новую хозяйку и лишь получив одобрительный кивок с ее стороны, с охотой сцапала выпечку.
Обе леди устроились за одним из столиков, Эрнестина Вольф с воздушным заварным пирожным и чашкой американо, а Кикки с шоколадным эклером. В это время кафе было еще совсем пустым, в сквере гуляли две женщины с детьми и больше никого не было. Город этим субботним утром еще не успел проснуться, хоть и необыкновенно теплое солнышко ужа давно звало всех на улицу.
Промокнув губы бумажной салфеткой, мадам негромко заговорила:
— Значит, так. Что мы имеем? Отравленный или не отравленный пирог, целый ворох подозреваемых и пока ни единой ниточки к раскрытию этого дела. Вот если бы не вредная Алена, мы бы уже заглянули в дом погибшей. Как я могу строить хоть какие-то версии, если знаю о ней, лишь со слов одной соседки? Надо поговорить с дочерью, ведь остается же вероятность того, что это мог быть суицид. А вдруг у женщины что-то случилось, о чем она не рассказывала своим подругам молодости? А? Могло такое быть, Кикки?
