— Послушайте, — сказал он, — мне показалось, вы страстно желаете научиться этому удару, верно?
— Верно, — ответила мисс Фэнхолл.
— Тогда идемте.
Пока они шагали к теннисному корту, писателем овладела мрачная задумчивость. В глазах его появилось особенное выражение, которое можно было бы прочитать так: ну вот и на меня обрушились беды и невзгоды.
— Ну что же, я так думаю, все женщины такие, в том числе и лучшие из них.
— Какие именно? — спросила она.
— Милое мое дитя, — вздохнул он, — вы меня расстроили, дав понять, что очень похожи на остальных представительниц прекрасного пола.
— Да? — удивленно воскликнула она.
— Да, — кивнул Холланден с печальной улыбкой на лице. — Вы, Грейс, позволили себе играть чувствами неотесанного деревенского парня и делали это до тех пор, пока он не перестал отличать свое ухо от зуба, вырванного два года назад.
— Он бы страшно разозлился, если бы услышал, что вы назвали его неотесанным деревенским парнем.
— Кто? — спросил Холланден.
— Ну как кто? Неотесанный деревенский парень, разумеется!
Писателя вновь одолели мрачные раздумья.
— И все равно, Грейс, что ни говорите, а вам должно быть стыдно. — Он покачал головой. — Жутко, ужасающе стыдно.
— Холли, несмотря на всю вашу ученость, у вас совершенно нет мозгов!
— Ну конечно, — иронично протянул Холланден. — Куда уж мне!
— Правда, правда, Холли, нет и в помине.
— Так или иначе, — сердито воскликнул он, — я понимаю чувства других и умею сопереживать людям.
— Неужели? — прищурилась она. — Что вы такое говорите, Холли? Вы пытаетесь мне втолковать, что сопереживаете тем, кто мучается и страдает? Что понимаете их?
— Почти никто не питал сомнений в моих способностях к… — нудно затянул Холланден.
— Но если так, это означает, что вы не только сочувствуете, когда другим плохо, но и понимаете ход их размышлений. Что-то мне подсказывает, что со вторым пунктом у вас слабовато: боюсь, вы не в состоянии разобраться в чужих мыслях. А человеческую природу вы знаете хуже любого другого, с кем мне только приходилось встречаться.
Холанден в изумлении посмотрел на нее и сказал:
— Интересно, интересно! И что же вас подтолкнуло к такому выводу?
Вопрос прозвучал так, словно он и сам знал об этой проблеме. Пару секунд писатель молчал и наконец спросил:
— Полагаю, вы имеете в виду, что я не могу понять конкретно вас, да?
— Почему вы так решили?
— Потому что именно это обычно подразумевают, когда обвиняют человека в непонимании других.
