— Господи, нельзя же быть таким идиотом! — в отчаянии воскликнул Холланден.
Некоторое время они шагали молча. Сосны, растущие вдоль узкой дороги, словно вели с ветром таинственный разговор, изобилующий свистящими звуками. Сеттер Стэнли, добровольно взявший на себя обязанность стеречь мужчин от опасностей, теперь крался чуть ли не на цыпочках, сверкая в разные стороны глазами и по-собачьи поругиваясь.
— А тут еще работа не ладится! — выпалил Хокер. — Лето, я приехал сюда писать, но до сих пор не сотворил ничего достойного.
— Тебе не кажется, что свалившаяся на тебя любовь убивает твой гений? — рассудительно спросил Холланден.
— Ну, нет. Было б так, я бы просто повесился.
Холланден картинно вздохнул:
— Ох, а я уж было подумал, что все эти байки по поводу кризиса творческих натур — правда. Но теперь вижу, с тобой все в порядке. Ты, вероятно, будешь сидеть тише воды ниже травы и лелеять грезы, так?
— Чтоб тебе пусто было с твоими грезами! Они мне жизнь не спасут.
— Вообще-то, я имел в виду кое-что другое.
Синяя гладь ночного озера, казалось, была вышита черными силуэтами деревьев. С поднятых весел срывались серебристые капли. Где-то на берегу время от времени сиротливо тявкал на звезды пес.
— И все равно жизнь в мастерской… — начала девушка.
— Нас было шестеро, — насмешливо фыркнул Хокер. — По большей части мы курили, иногда играли в дурака или покер, причем заметьте, всегда только в долг. А когда у нас находились материалы и было чем заняться, работали. Вы когда-нибудь видели изумительный красно-зеленый дизайн обычной банки консервированных помидоров?
— Да.
— Ну так знайте, это моих рук дело. Каждый раз, когда речь заходит о помидорах, помните, что дизайн упаковки разрабатывал я. Вернувшись из Парижа, я первым делом бросился писать, беда лишь в том, что никому это не надо было. Потом мне пришлось перейти на зеленые бобы и спаржу…
— В самом деле?
— Да.
— И все равно жизнь творца…
— Нас было шестеро, да. И уж так получалось, что деньги появлялись только у кого-то одного. Остальные пятеро жили за его счет и за это себя презирали. То есть мы питали к себе презрение в пять раз чаще, чем восторгались.
— И все только потому, что у вас не было денег?
— Потому, что у нас не было денег в Нью-Йорке! — ответил Хокер.
— Но потом, вероятно, что-то случилось…
— Как бы не так! Да, в воздухе действительно вечно что-то такое носится, но когда доходит до дела — ничего не происходит.
— Но в подобных случаях настоящим благословением могут стать близкие. Сострадание…
