— Да что вы там рассказываете!? — проговорил он.
Кедрик почувствовал себя в неловком положении, но скоро оправился.
— Да и никто сначала этому не верит, — сказал он. — М-р Хоббс подумал даже, что со мной солнечный удар. Я и сам не думал, что мне это понравится, но теперь, когда я привык, мне оно больше нравится. Тот, кто теперь графом, мой дедушка, и он хочет, чтобы я делал все, чего пожелаю. Он очень добр, потому что он граф; и он мне прислал много денег с м-ром Хавишамом, и я принес тебе кое-что, чтобы тебе откупиться от Джека.
С помощью этих денег Дик действительно откупился от Джека и оказался таким образом единственным хозяином дела, нескольких новых щеток и блестящей вывески. Ему так же трудно было поверить своему счастью, как и древнего рода торговке; он был точно во сне и с тупым недоумением глядел на своего благодетеля, ожидая, что вот-вот наступит пробуждение, и прекрасный сон превратится снова в обычную серую действительность. Он продолжал находиться в этом состоянии, пока Кедрик не подал ему на прощание руку.
— Итак прощай, — сказал Кедрик.
Несмотря на его старание говорить твердо, голос его немного дрожал, и он мигал своими большими карими глазами.
— Я надеюсь, дело у тебя пойдет. Мне жаль уезжать и покинуть тебя; но, может быть, я вернусь сюда, когда буду графом. И ты непременно пиши мне, потому что мы всегда были хорошими друзьями. И когда будешь писать мне, то вот куда ты должен посылать свои письма. — И он дал ему листочек бумаги. — И мое имя уже не Кедрик Эрроль, а… лорд Фонтлерой… и… и прощай, Дик.
Дик заморгал глазами, и на ресницах его показались слезы. Он не был образованным чистильщиком, и ему было бы трудно выразить свои чувства, если бы он попытался это сделать, поэтому, может быть, он и отказался от такой пытки, а лишь беспомощно моргал глазами.
— Лучше бы тебе не уезжать, — проговорил он хриплым голосом и снова заморгал глазами. Затем он посмотрел на м-ра Хавишама и приподнял шляпу. — Спасибо вам, сэр, что вы привели его сюда и за то, что вы сделали. Он — он маленький чудак, — прибавил Дик. — Я всегда страсть как много об нем думал. Больно уж он чуден.
Кедрик с адвокатом уже отошли от него, а он все продолжал стоять и смотреть им вслед все в том же недоумении; глаза его все еще оставались влажными и ком по-прежнему стоял в его глотке, когда он следил за изящной маленькой фигурой, весело шедшей рядом со своим высоким, серьезно и важно шагавшим, спутником.
