Анонимный донос приостановил этот высокий полет. Но «дело Иловайских», которое разбиралось в Сенате, закончилось их оправданием. Уже в 1801 году Павел Иловайский присутствовал на коронации Александра I как депутат от Войска Донского. А дальше снова служба и снова война. В 1806 году Иловайский сражался в составе армии генерала Леонтия Беннигсена, противостоявшей непобедимому Наполеону.
Павел Иловайский довольно резко выделялся на фоне других донских командиров. В записках язвительного графа Александра Ланжерона, который не скупился на злобно-ироничные отзывы о современниках, про Иловайского написано удивительно мягко, с заметной симпатией: «Он был один из лучших офицеров, способный не только командовать своими казаками на аванпостах, но и быть начальником регулярных войск и отдельных корпусов. Он был очень хорошо воспитан и, обладая достойными качествами, как человек и как служака пользовался всеобщим уважением… тем не менее. Среди казаков он не пользовался любовью, так как был слишком европеец для них: он говорил по-французски, читал хорошие военные книги и любил регулярные войска».
После кампании против Наполеона Иловайского отправили вновь против турок — полыхала в разгаре Русско-турецкая война 1806–1812 годов. 26 августа 1810 года противники встретились у болгарского села Батин. Иловайский фактически командовал всем правым флангом российской армии, появляясь на своем белом коне в самых опасных местах. Победа корпуса Николая Каменского была обеспечена умелыми действиями Иловайского, который в Батинском бою получил смертельное ранение. 24 октября Павел Иловайский умер в Бухаресте, где и был похоронен.
Старшинская усобица на Дону могла бы, вероятно, продолжаться долго, но случилось событие, которое заставило донские кланы забыть об обидах. В мае 1800 года калмыки Большедербетовского улуса покинули Задонские степи и ушли в Астраханскую губернию. Казалось, казаки добились своего: войсковое начальство на протяжении нескольких лет предпринимало попытки избавиться от кочевников. Но самовольный уход калмыков вызвал сильное недовольство в Петербурге. Дело в том, что двумя годами ранее повелением императора Павла Большедербетовский улус был причислен к Донскому войску «и отдан под начальство его правления». Миграция калмыков стала прямым нарушением имперских закона и порядка, отстаиваемых Павлом I с маниакальной решимостью. Царь счел виноватыми войскового атамана Орлова и донскую верхушку и приказал немедленно вернуть калмыков на Дон. Прознав о царском гневе на атамана, беглецы сами повернули назад. Павел I требовал от Орлова оказывать калмыкам покровительство и защищать их от обид и притеснений: «Вы мне за оное отвечать будете под опасением лишения вашего места и состояния», — предупреждал самодержец.
