— Трещина от стыка до правого микрофона, под подкладкой её не видно, но проводка порвана. Это не отремонтировать. Только менять.
Новый шлем — дело не шуточное. К ботинкам и то приноровиться нужно, а тут и «глаза», и «уши», и «дыхалка» — всё требует подгонки.
Кому-то монитор пониже нужно, кому-то повыше, каждому нужно звук выставить, микрофоны настроить, с вентиляцией разобраться. И так со всеми системами. Да ещё оказалось, что новых шлемов с размерами Саблина на складе нет. Пришлось брать «БУ» и собирать куски для него из других шлемов. Пришёл ещё один техник, и они втроём полдня занимались сборкой и подгонкой шлема.
Когда он вышел из оружейки да пока искал свою столовую, его взвод уже пообедал. Повара с кухней уехали вперёд, за полком. Он пошёл на первую попавшуюся кухню, сел есть в столовке у пехотинцев. То был Тридцатый пехотный полк. Нормальные мужики оказались, сидевшие с ним за столом солдаты, немолодые, матёрые, из тех, что не первый год на войне, они всё спрашивали, не его ли рота прошла плато и зацепилась за скалы. Он сказал, что его. Дальше говорить не стал. Мог, конечно, расписать, как брал траншеи, да неудобно было хвастаться.
Они и так их роту нахваливали, говорили, что крепкие ребята, видно, в роте, раз дошли до траншей, взяли их, да ещё сами отбили первую контратаку. Он кивал головой, да, ребята у них полку что надо. Это было приятно. Приятно, что твои заслуги признают незнакомые люди, такие, как эти пехотинцы. Уж эти льстить не будут.
— Саблин, — орёт знакомый голос.
Аким оглядывается. Конечно, Юрка. Здоровый, шумный. Пробирается среди лавок в столовой. Мешает людям есть, обращает на себя внимание. Вот всегда он такой.
— Ты где пропадал, полдня тебя ищу, ещё и шлем отключил, чтобы не тревожили, что ли?
— Да нет, — Аким освободил место рядом с собой, — шлем менял, треснул.
Юрка плюхнулся рядом, здоровался:
— Здорова, господа пехотинцы.
Пехотинцы с ним тоже здороваются.
— А мы тебя ищем… Взводный говорит: «Куда делся, иди ищи». Мы ж порцию на тебя взяли, а ты тут объедаешь пехоту.
— Я же взводному сказал, что к оружейнику пойду.
— Забыл, наверное, чёрт старый. Да Бог с ним, ты как? Все говорят за взятие траншей весь взвод к наградам, а штурмовых так и вовсе к крестам представят. — Бубнит Червоненко, да так громко, что, кажется, вся столовка на их оборачивается.
— Сотник приказал Колышеву представление писать, — нейтрально сказал Аким.
— Если крест дадут, то к нему отпуск положен, — мечтательно говорит Юрка. — Эх, хоть на недельку бы на болота вернуться. Хоть отоспаться бы.
