А китаец целится и стреляет. Первая же пуля пробивает щит. Но деформируется, и оставляет в кирасе только вмятину. Вторая бьёт левее и выше щита. И пять точно. Пуля отрывает ему бронепластину с левого «плеча» обнажая механизм. Хорошо, что не в шлем. Третья снова в щит. Снова на вылет пробивает. Сволочь, ты хоть раз промахнёшься?
Надо остановиться и прицелиться. Хоть на секунду. Иначе… Только вот останавливаться нельзя, остановишься, снайпер сделает выстрел. Тогда дырой в щите ты не отделаешься.
А этот урод китайский снова попадает. Пуля рассекает внутреннюю часть щитка, что на левой голени. Задевает ткани. Нога подогнулась. Едва устоял. Боль. И только одна мысль в голове. Упаду — конец.
Хорошо, что у китайца закончился магазин в винтовке. Спрятался — меняет. И нога хоть и болела, но сломана не была. Индикатор целостности кольчуги показывал, что всё в порядке. Аким ускоряет движение, то и дело, гладя на дальномер. Пятьдесят метров до окопа, дистанция, на которой стандартная китайская пуля пробивает тяжёлую броню штурмовика. Он ждёт, когда китаец вылезет. И тот появляется.
И как только он высунулся, над его головой взрывается граната. Но это не Саблина граната. На секунду, он оборачивается: левее него, сзади тридцать шагов Володька Карачевский, встаёт с колена, на ходу заряжая подствольник. Молодец он. Вот человек! Почти никогда не мажет.
Китаец снова прячется в окопе. А Аким, что было сил кидается вперёд. Зараза, опять это проклятущее левое «колено» проседает. Перекосит, не дай Бог, или заклинит. Вот так вот застрянешь в тридцати метрах от вражеского окопа, и погибнешь по дурости. А нужно бежать, быстрее бежать, быстрее, пока у него не восстановилась работа электроники, пока он не пришёл в себя. Саблин снимет дробовик с предохранителя, он уже не думает о снайпере, теперь нужно запрыгнуть в окоп, чтобы не быть мишенью, а там уже будет видно у кого рука твёрже и броня крепче. Он уже поднимает дробовик, если китаец появится, то сразу получит пригоршню стальных пятнадцатимиллиметровых шариков в шлем. С двадцати метров столько стали в голову — верная потеря сознания, никакая броня от такого не защитит.
И когда до окопа было уже метров двадцать, резкий, как выстрел окрик, догнал их, кричал их снайпер Чагылысов:
— Хлопцы! Пулемёт!
Эти слова вернули его в общую картину. Теперь не только он, китайский снайпер и китаец в окопе существовали в это мире. Теперь тут был ещё и пулемёт.
