Плоские и не очень удобные «двойки» — это гранаты с замысловатым иероглифом и цифрой «два». Достаточно мощное оружие.
— Вроде, всё собрали, — говорит сержант.
Штурмовики подходили к ящику, брали гранаты, забивали ими свои ранцы. Но все забирать не стали, оставили другим казакам и сапёрам.
— Ну, ты, Аким, теперь, вроде как, за старшего? — Спросили Кульчий, утрясая ранец, старый казак, кажется, уже был готов начать. — Тебе, теперь решать, что будем делать.
Сержант сапёров Сергеев демонстративно промолчал, показывая этим, что он отстраняется от принятия решений. И правильно делал, он не мог командовать атакой штурмовиков. Собравшиеся, все до единого, а было в траншее, вокруг Саблина, человек двадцать, всё ждали его слов, а он растерялся и молчал. Посмотрит то на Кульчего, то на сержанта.
— Ну, Аким? Чего молчишь? Идём в атаку? — Не отставал от него казаки Кульчий.
— А вы что, приказа не слышали? — Наконец произнёс Саблин. Вроде как не он тут решает. — Вам же подсотенный сказал всё.
Но не вышло у него.
— Подсотенный без сознания уже, — произнёс снайпер Чагылысов.
— Ну, так будем помогу ждать или сами пойдём? — Спрашивал Тарасов, он стоял метрах в десяти от Саблина, покуривая и опираясь на щит. Все слышали его вопрос.
Аким думал, он видел, как все стоявшие и сидевшие, привалившись к стенам траншеи, люди, курят, смотрят на него и ждут его решения. Ни один из них не хотел идти в третью по счёту атаку за сутки. Ни один не хотел вылезать из этого безопасного окопа под пули и снаряды. И он их прекрасно понимал. Ещё два часа назад он сидел бы среди них и так же молча бы курил. Необщительные, с неприязнью думающие о командире солдаты.
Но теперь Саблин вспомнил все слова, что совсем недавно говорил ему человек, которого он ещё совсем недавно ненавидел и который сейчас уже лежит без сознания. Он вспомнил его слова и только сейчас понял, что каждое слово офицера верно. Каждое слово, сказанное им — практически истина. И нет ни единой отговорки, чтобы не следовать его словам. Ни единой.
Аким ещё раз оглядел этих уставших людей и сказал:
— Колышев прав. Атакуем. Времени ждать нету.
Ни один из них не пошевелился, ни один из них не издал ни звука. Так стояли и сидели в тишине пока, Юрка Червоненко не сказал:
— Ну, чего застыли-то? Давайте готовиться.
Подойти к КДП можно было с востока, вдоль отвесной стены песчаного утёса, но с той стороны бойницы в стене.
Сапёров и часть казаков разместили в трагее так, что бы они могли вести огонь по бойницам и затрудняли ведение огня противнику, пока штурмовые дойдут до стены, а единственному снайперу, Пете Чагылысову, приказано было следить за «верхом», за краем утёса и окнами на самом верху башни.
