— Бери на юго-запад, двести метров, там мин нет, мы проверяли, — орёт ему Саблин.
— Принято, — доноситься из башни и люк закрывается.
По броне прошла крупная дрожь, выхлоп с рокотом добавил черноты в буран, и танк тронулся на малых оборотах вперёд.
«Раз, два, три, четыре…. восемь, девять». Девять снарядов он насчитал, девять штук прилетели в то место, где ещё недавно стоял танк. Скорее всего, ни одного прямого попадания не было бы, но весь «навес» на танке осколками бы посекло, и ему самому досталось бы. Большие и тяжёлые куски раскалённого металла долетали даже сюда. Аким спрыгнул с брони и завалился за ближайший небольшой барханчик — так поспокойнее будет, чем на броне.
Но полежать ему не удалось, как только снаряды перестали рваться, так в эфире сова появился Колышев.
— «Броня», «броня», новая цель, азимут шестьдесят два, по планшету семьдесят два — восемнадцать, пристрелочный. Жду.
Если на первую цель потребовалось всего шесть осколочных снарядов, то с бетонным дотом так просто не выходило.
Они били, били фугасами, но после каждого выстрела, приходила новая корректировка:
— Ноль, пять, ноль, ещё фугас.
Выстрел.
— Нет, в бархан, давай: ноль, пять, ноль, пять. Фугас.
Выстрел.
— Нет, не могу понять, ветром, что ли сносит, — злиться Колышев. — «Броня», вы там правильно выставляете прицел? Давай опять: Ноль пять, ноль. Фугас.
Выстрел.
И при этом всё это не нравилось танкистам, они нарушали устав, нарушали грубо, тратили снаряды не назначению, без приказа. Конечно, ни Алексеич, ни наводчик Вася, ничего ему не говорили, но он и без слов чувствовал их настроение. К тому же они рисковали не только наказанием.
Неожиданно прилетел снаряд, бахнул совсем рядом с танком. Метров пятьдесят-шестидесяти. По броне зазвякали осколки.
Но Колышев продолжал корректировать огонь.
— «Броня»! Дай ещё: ноль, пять, ноль, пять. Фугас. Может, заскочет.
— Казак, — орёт наводчик из танка так, что Аким его слышит. — Два фугаса осталось.
— И всё? — Саблин заглядывает к ним в люк. — А что ещё есть?
— Четыре осколочных, два кумулятивно-зажигательных и четыре дымовых. — Отчитался наводчик Вася.
Опять полетели снаряды от китайцев. Успели выстелить ещё два последних фугаса. Уже под плотным огнём вражеской артиллерии, но Колышев всё равно был не доволен.
Чувствуя, что на броне находиться уже опасно, Саблин крикнул:
— Дайте все четыре дымовые по последнему прицелу.
— Четыре дымовые, по последнему прицелу беглым, — прокричал Алексаеич и захлопнул люк.
