— Пристрелочный. Прицел «тридцать, двенадцать» готов, — кричит наводчик.
— Ты, казак, маску закрой и звук скрути, сейчас жахнет, — говорит танкист и сам зажимает «уши» шлемофона руками.
А в коммутаторе Аким опять слышит голос Колышева:
— «Броня», как там дела? Огонь будет? Прицел «тридцать двенадцать» пристрелочный, жду.
И как только он это договорил, из башни танка донеслось:
— Выстрел!
И сразу ста пятидесяти двух миллиметровые орудие танка «жахнуло». Да так, что Аким равновесие потерял, весь танк назад шатнуло, не схватись он за открытый люк, так упал бы.
— «Броня» вижу поподание, отлично, — продолжал Колышев, — корректирую, право шесть, низ два, осколочный давай.
— Право шесть, низ два, осколочный, — прокричал Аким.
— Право шесть, низ два, осколочный, — повторил Алексеич.
— Право шесть, низ два, осколочный, принял, — кричал из башни наводчик.
И механизм заряжания снова с лязгом толкал огромный снаряд в ствол.
— Выстрел!
Прилетел «двухсот десятый», бахнул на двести метров севернее танка. Перелёт.
— Это уже нам, — крикнул танкист, сразу спускаясь в люк.
У таксистов брони нет, комбинезоны, любой осколок даже с двух сотен метров убьёт. Осколки у «чемоданов» знатные. Теперь даже Акиму в его сверхтяжёлом костюме на броне стало неуютно. Он присел, но продолжал кричать команды, которые передавал ему Колышев:
— Право два, ноль, два осколочных.
— Право два, ноль, два осколочных, — громко повторил Алексеевич.
Снова увеличивал обороты генератор в танке, снова лязга механизм заряжания.
— Выстрел!
И снова работает механизм, и снова кричит наводчик:
— Цель прежняя, второй осколочный. Выстрел!
Снова содрогается весь танк.
Наконец, он слышит в наушниках то, что очень хотел услышать.
— «Броня» накрытие, молодцы.
Аким повернул голову на юго-запад, туда, где сейчас должен быть Колышев, и сразу увидел вспышки. Даже через черное марево бурана, он видит вспышки. Один всполох, потом ещё один. Звука, конечно, он не слышит, но он и так знает, что это значит. Это по подсотенному Колышеву бьют миномёты.
«Ничего, он теперь оттуда уйдёт, он пойдёт к доту, туда мины пока не летят». — Думал Саблин, понимая, что совсем не знал этого человека, хотя не один год служил с ним в одной сотне.
Прилетает второй «двухсот десятый». Сто метров восточнее танка.
Звонко лязгнули два осколка о броню. Очень неприятный звук, тяжёлый, видно, что осколочки немаленькие.
— Казак, — орет, не показывая головы из люка Алексеич, — пристреливаются сволочи, нужно позицию менять. Держись.
