Мы с Берни заметно выросли. Нас вдохновляли композиции Боба Дилана и The Band с их коренными американскими темами, равно как и певцы и создатели песен новой волны в США, такие как Леонард Коэн, – их диски мы находили в зарубежном отделе в магазине «Мьюзикленд». Что-то в их музыке дало нам новый импульс. Все изменилось, мы уже не писали подражаний другим музыкантам. Я слушал и переслушивал нашу композицию Skyline Pigeon и не видел сходства ни с кем из авторов или певцов. Наконец-то мы начали делать что-то свое.
Тем не менее для моего дебютного сингла Дик Джеймс выбрал I’ve Been Loving You – по всей видимости, после долгих и, безусловно, плодотворных поисков самой неудачной песни. Ему удалось выудить нечто совершенно бессмысленное, написанное даже не на слова Берни – эту песню мы планировали продать какому-нибудь махрово-попсовому исполнителю средней руки. Думаю, выбор Дика был связан с его корнями – опять же с Тин-Пэн-Элли. Я знал, что песня никуда не годится, но чувствовал, что не вправе возражать. В конце концов, Дик – легенда Денмарк-стрит, он работал с «Битлз», подписал с нами контракт и теперь выпускает мой первый сингл. А ведь он мог просто вышвырнуть нас с Берни на улицу!
Реклама гласила, что этот сингл – «демонстрация грандиозного мастерства на дебютном диске», что я – «новый талант, великое открытие 1968 года», и в заключение, видимо, в качестве «заманухи»: «ВЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ!» Английская публика, похоже, отреагировала так, будто их предупреждают, что каждый диск долго отмокал в канализации; в итоге «новый талант 1968 года» бесславно отправился на полку.
В это время в моей жизни возникла еще одна довольно неожиданная проблема: помолвка с девушкой по имени Линда Вудроу. Мы познакомились в конце 1967 года на концерте «Блюзологии» в Шеффилде, в клубе «Моджо»; она дружила с тамошним диджеем – пареньком ростом метра полтора, который называл себя Всемогущий Атом. Линда, высокая блондинка, на три года старше меня, нигде не работала. Не знаю, откуда она брала деньги на жизнь, наверное, у богатых родителей, но взгляды проповедовала весьма независимые. Она была очень хорошенькая и проявляла интерес к моей музыке. Наш разговор после концерта превратился в нечто, подозрительно смахивающее на свидание, за которым последовало еще одно, а затем и визит к нам домой в Фроум Корт. Это были странные отношения. Почти никаких физических контактов, и уж, конечно, никакого секса – но Линда воспринимала это не как нежелание близости с ней, а как свидетельство старомодного романтического благородства с моей стороны: в 1968 году некоторые пары все еще соблюдали правило «никакого секса до свадьбы».
