Большое место в планировании занимал вопрос о рациональном размещении производительных сил и ресурсов страны, которые были распределены крайне неравномерно. Основная масса населения была сосредоточена преимущественно в Европейской части СССР. В старых промышленных районах находились главные кадры квалифицированных рабочих, ИТР. В Москве и Ленинграде было сконцентрировано большинство учебных заведений, готовивших специалистов, и научно-исследовательских центров. В то же время в восточных малонаселенных, труднодоступных и суровых по природно-климатическим условиям районах была сосредоточена большая часть природных ресурсов. Ускоренная индустриализация должна была изменить контуры производства и производственных связей, создать новые отраслевые комплексы в восточных районах страны, которые находились бы вне угрожаемой в случае войны территории.
Составными частями строительства социализма были не только индустриализация, но также кооперирование деревни и культурная революция: все рассматривались в неразрывном единстве. Так, проведение коллективизации в сельском хозяйстве было подчинено задачам индустриального обновления страны. Предполагалось снабдить деревню техникой, растущую промышленность — сырьем, городское население — хлебом и другими сельскохозяйственными продуктами, получить источники накоплений путем экспорта зерна, обеспечить поднимающиеся города, заводы, другие стройки рабочей силой путем высвобождения ее излишков среди деревенского населения. Кроме того, политика сплошной коллективизации деревни, проводимая с конца 1929 г., увязывалась с оборонными задачами. Подчиненными индустриализации выглядели и задачи культурной революции, где акцент был перенесен на подготовку кадров (квалифицированных рабочих, ИТР), развитие научно-технической мысли, создание исследовательских центров и учреждений, в том числе связанных с военной промышленностью.
Часто в литературе высказывается точка зрения, согласно которой задачи обновления страны, провозглашенные руководством, навязывались исключительно сверху («сталинская революция сверху»), не имели внутренних источников саморазвития и поддержки. Эта точка зрения представляется неверной по двум причинам. Во-первых, большевистское видение социализма, которое предусматривало решительную ликвидацию отсталости страны, находилось в русле идей и тенденций двадцатого столетия и, в этом смысле, находило отклик среди населения. Во-вторых, преобразования, о которых идет речь, в общем и целом соответствовали национально-государственным интересам страны, что также было немаловажным фактором их социальной поддержки и до сих пор составляет предмет особой гордости приверженцев советского строя, закрывающих глаза на многие эксцессы того времени или оправдывающих их. Поэтому, говоря о системе управления, устройстве партийных и государственных органов, руководящих различными сторонами жизни общества, в том числе военной, главным будет вопрос о том, насколько соответствовала система власти объему и масштабу стоявших перед страной задач, не исключая совершенных ею преступлений, злоупотреблений и промахов. Политика руководства состояла в предельном ускорении намечаемых преобразований, названных «социалистическим наступлением», и следует признать, что это «наступление» также поддерживалось в отдельных слоях советского общества, хотя задачи руководства зачастую состоят в том, чтобы сдерживать волевые эмоции, разгул страстей и принимать более продуманные и обоснованные решения.
